Я рядом с ним всегда казалась крохотной, и мне нравилось. Он называл меня Дюймовочкой и обещал, что летом мы совершим вояж по Канкуну. А вместо этого встретил Новый год с пекинесом.
- Эй, отлепись от них, ты палишься, - шепчет Зойка, а после тащит к бару. – Нам две апероли, пожалуйста.
Сэм, бармен, смотрит мне через плечо.
- Может, чего покрепче? Текилу?
Ну какого, а? Все знают о нас с Трофимом и до сих пор жалеют меня. Как же бесит!
- Только не текилу, апероль сгодится.
Если напьюсь, могу натворить дел. Лучше не рисковать.
- Ты, кстати, покрасилась? – Зоя перебирает пальцами мои розовые пряди.
- Это тоник, скоро смоется.
- Слушай, а она и правда на пекинеса похожа, - резко меняет тему.
Я улыбаюсь подруге – умеет поддержать, всегда выдает то, что особенно нужно. За это и люблю ее. Ее и Артемона, нашего друга, который на самом деле Артем, просто зовется в интернете как пудель, вот мы и привыкли. Он танцор и у него два миллиона подписчиков в «ТикТоке». Мой «Инстаграм», конечно, и рядом не стоит, но я все равно часто помогаю Артему снимать модные видео.
Мы втроем как три мушкетера. Столько прошли вместе! И Зойкины проблемы со здоровьем, и Тёмину травлю из-за того, что он не такой как все – ходит с сережками в ушах и снежного цвета шевелюрой. Они единственные никогда не боялись репутации моего отца, звали дядей Юрой, а не Цыганом. Правда, они тоже не без тараканов: Зоя любит мудаков, а Артем, кажется, любит Зою, которая души не чает в нем, но считает его стопроцентно голубым, сколько ни доказывай ей обратное.
Бросаю взгляд на уже захмелевшую подругу, которая не изменяет привычке пить на голодный желудок, чтобы «торкнуло», как она любит выражаться. Сажусь полубоком, делаю вид, что увлечена разговором, а сама кошусь в сторону новоиспеченной парочки.
И что он в ней нашел? Она же ему не нравилась. Слишком высокая, слишком худая, с приплюснутым носом. Трофим всегда смелся, когда я закатывала глаза в ответ на ее заумные речи. Оксана ведь часто крутилась рядом с ним, их семьи дружили с незапамятных времен. И она всегда была любимицей его мамы, не то что я. А теперь стоит с Ладыженским, обнимает. И плевать хотела, что я перемываю ей кости.
Прошлое топит с головой, засасывает в водоворот. Натыкаюсь на взгляд Трофима и слишком резко отворачиваюсь. Трясущимися руками закидываю жвачку в рот – это единственное, что спасает после того, как бросила курить. Да, сменила одну зависимость на другую, но пусть лучше гастрит, чем рак легких. Хотя я вру – на здоровье мне плевать. Я избавляюсь от всего, что напоминает о Трофиме, а с ним мы могли часами сидеть на балконе с сигаретами.