Катарина вздохнула. Ну кто мог знать, что на последнем совместном званом вечере хороший друг, которого она пригласила сопровождать её, отщебучит такое?... Честно говоря, девушка уже привыкла к эксцентричности своего друга-художника, но он превзошёл самого себя: пара лишних бокалов виски и весь скопившийся в творческом уме дух справедливости и борьбы с аристократическими пережитками вылился одой со сцены прямо на сильных мира сего.
Какие это были рифмы!
Это было зрелищно!
Это было незабываемо!
Катарина сей выпад оценила и даже хотела посмеяться, глядя на вытянувшиеся лица собравшихся богатеев и аристократов, если бы не поймала разгневанный взгляд отца, обещавший ей казнь египетскую, за то что она притащила сюда этого... творца.
Девушка уже было решила, что гнев миновал. Но вот, спустя две недели после того случая, расплата настала.
Задумавшись Катарина не рассчитала силы и навалилась на дверь, которая распахнулась и несостоявшаяся шпионка оказалась на виду у своих родителей. Джонас Хоффман стоял у камина, заложив руки за спину. Алисия Хоффман сидела на диване и попивала чай из позолоченного сервиза.
- Что ты здесь делаешь, Катарина? - сказал раздражённо отец вместо приветствия, обернувшись на шум.
- И тебе здравствуй, папа. Мама.
Катарине ничего не оставалось как принять независимый вид и с чувством оскорблённого достоинства произнести:
- Я всё слышала и я не согласна!
Герр Хофманн смотрел на свою младшую дочь и с огорчением сожалел (в который раз!), что судьба не послала ему хотя бы одного сына. Как было бы проще! Нет, он любил своих дочерей, по-своему... Но, после того, как его всегда послушная и примерная девочка Амелия променяла выгодный брак на жизнь в чужой стране с безродным архитектором, он уже не знал, чего ожидать от взбалмошной и своевольной Катарины. Вот, пожалуйста - она не согласна!
Да, он был консерватором и не скрывал этого, иногда сожалея, что не родился хотя бы на столетие пораньше, когда женщины знали своё место и не стремились променять семейные ценности и обязанности на феминистические выпадки. Сейчас же он был вынужден уговаривать свою дочь прислушаться к нему, ведь она была так молода и не понимала обязанностей, которые накладывало их положение в обществе.
- Катарина, ты знаешь, что я не молодею, - начал мужчина свою речь, - как ни прискорбно это говорить, но мне не кому передать свои дела! Всю жизнь я строил семейную империю, налаживал связи, и что в итоге? Амелия уехала в другую страну, разведясь с бароном Вальдштейном, которого я прочил в свои приемники...