- Не это! А благополучное супружество! Детей, достаток,
счастье.
- Тихомировская порода вон какая крупная, - влезла Глаша, -
помрет наша Яринка в попытках таким разродиться.
Выходить из дома было тяжело. И физически (проклятый чемодан!),
и морально. Я же с самого рождения жила с родителями, не отдалялась
от них еще ни разу. Незамужним девицам оно и не положено, мало ли,
какие слухи поползут, но мне сейчас было плевать. Не захотят меня
новые женишки – тем лучше!
Уже ковыляя по садовой дорожке, я не удержалась, бросила взгляд
на окно. Там тут же дернулась занавеска. Наверняка мама следила за
мной и поспешила спрятаться. Она тоже не верила в происходящее. До
последнего ждала, что одумаюсь и пойду прощения просить: жить-то
мне больше негде.
Точнее, так было раньше, теперь же у меня есть своя половина
дома, пускай к ней в придачу и идет заносчивый, ядовитый, как
гадюка, фейский хлыщ! Представляю, как будет злорадствовать, что я
так быстро вселяюсь. Еще и не одна, а в компании Глаши.
- Да не горюйте, барышня! – заговорила она, легко шагая со своим
невесомым узлом. – Когда меня мамка решила из дома выпроводить да
вам отдать, я тоже лежала и ночь плакала. Думала, погибну в городе
вашем. А потом приехала, глядь: работы крохи, еды вдосталь, комната
у меня отдельная.
- Глаша, это чуланчик под лестницей, - уточнила я. – Вот в новом
доме уже будет вполне приличная спальня. У госпожи Вильхоф их
десять. Но да, я тоже хочу верить, что перемены только к
лучшему.
- Дом свой – это ж еще какое лучшее! Дом – основа всего. Вот
прибьется к вам какой мужичок негодящий, а вы его ухватом за шею,
да с крыльца! Потому что вы там хозяйка. А хорошего, конечно, можно
и приветить.
- Давай только без женихов. С меня прошлых хватило.
Глаша понимающе кивнула и поправила ползущий вниз платок. Дома
ее странная одежда не так бросалась в глаза, а здесь, ближе к
центру Тергорода, даже прохожие оборачивались. Женская мода до сих
пор была консервативной: те же многослойные юбки и закрытый верх. К
счастью, сейчас отошли от турнюров и жестких корсетов, сдавливающих
ребра. Но все предложения носить женщинам брюки не пошли дальше
модных фарузских журналов. Глаша в те точно не заглядывала, а
по-простому куталась во все, что попадалось под руку, не заботясь о
сочетании цветов и фасонов. Вот сейчас на ней было две цветастые
юбки, нижняя длиннее и ярче верхней, длинная вязаная кофта, а
поверх – сшитый из лоскутов жилет. Платков она тоже натянула два:
тонкий белый и с яркими розами поверх.