За несколько лет на госслужбе Тилль привык ночевать в совершенно
разных местах. Постепенно его требования приблизились к уровню: не
под открытым небом – уже хорошо, а если нет клопов – то почти
отлично. Спальня в доме Астрид по его классификации относилась к
ночевке высшего разряда. Удобная постель, тишина и отсутствие
всякой живности, кроме котов. Точнее одного, белого с темными
лапами, который так и следовал за ним по пятам. Даже спать
устроился в кресле, чтобы оттуда наблюдать за Тиллем.
Радость омрачала только рыжая барышня Белокосова, которая
оккупировала одну из комнат в другом крыле здания. Тилль нарочно
ушел подальше, в старую часть здания. Суевериями он не страдал, так
что не боялся возможных призраков, как и сквозняков, гулявших в
этих каменных стенах.
Так что к утру чувствовал себя вполне отдохнувшим и полным сил
для нового витка поисков. На службе ему выделили целых две недели
для улаживания семейный проблем, и этого наверняка хватит.
Тилль медленно шагал по лестнице на первый этаж, а оттуда – на
кухню, толкаемый аппетитным запахом грядущего завтрака, и думал.
Гостиная была самым очевидным местом, где Астрид могла хранить
записную книжку Крыжевской, но вчера они на пару с Белокосовой
перебрали там все буквально по листику и ничего не нашли.
Оставалось тщательно осмотреть библиотеку и спальню, вдруг Астрид
любила зачесть пару чужих продуктовых списков перед сном?
И вот еще один крайне любопытный вопрос: зачем кому-то
одалживать свою записную книжку? Ладно бы справочник или
художественную литературу, сборник рецептов, на худой конец, но
записи? Для чего? Надо бы съездить к этой Крыжевской, расспросить
хотя бы про внешний вид ее книжки, заодно узнать о содержимом.
На его беду, на кухне уже завтракала Ярина, такая же собранная и
застегнутая на все пуговицы, что Тиллю стало неловко за свои
домашние брюки и развязанный ворот на рубашке. Но если барышню это
травмирует – она всегда может вернуться туда, откуда прибыла.
Она в самом деле одарила его негодующим взглядом, сквозь зубы
пожелала доброго утра и снова вернулась к еде. Точнее – к пышным и
ароматным сырникам, горка которых уже росла на блюде в середине
стола.
- Глафира, ты настоящее чудо.
Тилль устроился за столом, быстро набросал сырников себе на
тарелку и задумался, взять ли к ним сметану или варенье. Затем
положил того и другого, чтобы решить в процессе.