Я слушала и кивала. Даже если это и было так, то прошло столько
лет, магическая наука шагнула далеко вперед, да и переведенных
заклинаний стало на порядок больше. Уже не было нужды платить
столько денег за чьи-то заметки, отличные и понятные книги лежали в
обычных библиотеках. Наш государь был заинтересован в новых магах и
делал все возможное для роста их числа.
- А как выглядела эта книжка, не припомните? – осторожно спросил
Тилль, прерывая поток воспоминаний Крыжевской.
- Конечно же припомню! Я не привыкла разбрасываться своими
вещами! Размером как половина тетради. Темно-зеленая обложка с
выдавленными вензелями, на внутренней стороне мое имя. Если
найдете, то не перепутаете. Приятно, что Астрид не забыла о ней и
решила вернуть мои записи, вдруг все же соберусь их издать.
Мы слаженно поблагодарили ее и быстро скрылись с кафедры, пока
Пелагея Игоревна не вспомнила еще что-то с времен своей
молодости.
В коридоре Тилль шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы,
разом став похожим на студента, а не серьезного преподавателя. На
нас сразу же вытаращились. Стайка студенток без всякого стеснения
застыла неподалеку и теперь бросала в Лайтнера кокетливые
взгляды.
- С этой книжкой дело нечисто, - заметил он. – Астрид была умной
женщиной, она понимала, что Крыжевской не издать свои записи
тридцатилетней давности.
- Скорее – сорока, - поправила я. При всем моем уважении Пелагея
Игоревна далеко не вчера была студенткой, с тех пор много воды
утекло.
- Тем более. И сам срок: двадцать лет не отдавала, но после
смерти решила вернуть? Еще и через нас.
- Астрид любила загадки. Вдруг эта записная книжка – ключ к
чему-то большему.
- Или она решила нас разыграть. Составила такое условие, а саму
книжку потеряла примерно на следующий день после того, как
одолжила. И быть нам соседями вечно.
- Не говорите мне такие страшные вещи перед учебой!
- У меня и самого так в горле пересохло, что аж ладони вспотели,
- в тон мне ответил Тилль. – Надеюсь, мы сможем избежать страшного
совместного будущего, даже готов потрудиться ради этого. Вы-то все
равно на парах часов до трех.
- До половины пятого, - уточнила я.
Тилль покачала головой, пробормотал «какая жалость», но на деле
не подумал уходить.
- Возможно, Астрид что-то такое упоминала перед смертью? – он
поглядел мне в глаза с непонятным выражением.