Согласен. Каков план эвакуации?
Жди.
Не
могу ждать, зарядка на нуле.
Минутная тишина…
Ты
сейчас где?
Недалеко от Восточного въезда.
Тогда
через час на восьмом километре.
Экран погас.
— Что за восьмой километр? — повернулся я к Алисе.
— Восьмой километр Обводного шоссе.
Я открыл карту на своём планшете. До восьмого километра мы не
доехали всего чуть. Пешком минут пятнадцать. Слева от дороги
начинался пустырь — преддверие пустоши — справа большая
прямоугольная коробка, скорее всего, какое-то производство.
— Бывший универсам, — подсказала Алиса. — Два этажа вверх, два
вниз. Всё ценное давно дикари растащили, но в качестве укрытия
место неплохое. Одно время собирались здесь внешний пост
организовать, но когда подмяли Анклав под себя, отец отказался от
этой затеи.
— Надо бы осмотреться пока контрабандисты не подчалили. Заводи
платформу.
Стены универсама скрывались за акацией. В этой части Развала она
буквально царствовала, заполонив всё, что не было прикрыто
асфальтом, может быть поэтому я не обращал внимания на это место,
хотя проезжал мимо несколько раз. Платформу мы оставили на парковке
между грудой разбитых ящиков и обгоревшим остовом троллейбуса. От
дороги её видно не было, но если подъехать к универсаму вплотную,
увидишь сразу. Я сделал это специально, чтобы контрабандисты
поняли, что их уже ждут.
Вход обнаружили не сразу. Лишь обойдя здание по периметру, Алиса
разглядела прореху в зарослях, за которой находилась узкая дверь.
Кто-то умело подрезал часть веток, и даже стоя в трёх шагах от
входа, его сложно было заметить.
Я прислушался к себе…
— Чувствуешь кого? — насторожилась Алиса.
— Нет. Никого.
И начал протискиваться меж веток. Несколько колючек впились в
щёку. Я прикрыл лицо ладонями и предупредил:
— Осторожней, колючки. Острые, падла, и тихонько напел. —
Солнышко, солнышко жгучее, колючки, колючки колючие…
Алисе мои подсказки не требовались. Девчонка ловко втиснулась в
прореху и следом за мной выбралась в широкий просторный зал. Слабый
свет пробивался сквозь дыры в стенах, его вполне хватило разглядеть
очертания стеллажей. Сбитые в груды, они больше напоминали
баррикады, за которыми могла укрыться небольшая армия. Но я
по-прежнему никого не чувствовал. Только запах гниющей плоти
забивал ноздри. Он тянулся тонкой едва осязаемой струйкой из
темноты угла справа.