Было видно, что девушка очень стесняется, но старается не
показывать этого.
— Очень приятно, — ответил я, ощупывая себя рукой под одеялом и
убеждаясь, что лежу в одних трусах. — Но вставать мне не очень
удобно, поскольку я еще не знаю, где моя одежда. Впрочем!
Поражаясь собственной решимости, я сел на кровати и обернулся
одеялом подобно тому, как римский патриций тогой. Ну, если рисунки
в учебнике истории не врут, конечно. Так, замотанный в одеяло, я и
подошел к открытому окну. Там и правда, привязанная к дереву,
нарезала круги вокруг него Марта. Этаж был первый, поэтому она
оказалась совсем близко.
— Марта! — позвала оказавшаяся рядом со мной Ирина.
Собчонка вздернула голову и, увидев нас, радостно залаяла и
начала прыгать на месте, видимо, от избытка чувств. Я и сам растаял
сердцем при виде такой искренней радости и весело засмеялся. Ира
присоединилась ко мне, и так мы и стояли рядом у окна, хохоча и
наблюдая за скачущей под окном Мартой. А та, видя нашу радость,
стала проявлять еще большую активность и немного поскуливать,
видимо, показывая этим, чтобы мы или присоединились к ней, или
взяли ее к себе. И тогда мы все втроем весело поиграем.
Смеясь, мы повернулись друг к другу и вдруг наши лица оказались
так близко, что мы чуть не коснулись носами. Смех стал стихать, а
мы продолжали стоять, глядя в глаза друг другу. Глаза у нее были
красивые, так мне показалось, хотя с цветом их я так и не смог
определиться, поскольку в зрачках отражалось солнце. Марта за окном
как-то подозрительно притихла, а Ирина вдруг быстро чмокнула меня в
щеку и покраснела.
Отвернувшись, она смущенно пробормотала:
— Извините, Олег, я не хотела. Как-то само собой получилось.
Простите, правда…
— Давай на «ты», — решился, наконец, я, не зная, что еще сказать
и испытывая нечто вроде потрясения от этого, первого в моей жизни,
поцелуя девчонки. Пусть даже лишь в щечку.
— Давай! — тут же согласилась она, вновь поворачиваясь лицом ко
мне. А мой взгляд непроизвольно остановился на горбинке на ее носу,
и я вдруг почувствовал, как кончики моих пальцев обожгло холодом
скопившейся в них энергии жизни.
— Уродский нос, да? — с вызовом воскликнула Ира, а глаза ее
сразу наполнились влагой.
— Такое бывает довольно часто и очень легко исправляется, —
машинально ответил я, думая о том, что делать — «энергия жизни»
просилась наружу, а я боялся ее выпускать, поскольку предполагал,
что последствия для меня будут плачевными.