Я не одинок на вершине погруженного в ночную тьму холма с
одиноким световым пятном трепещущего на ветру костра. В нескольких
шагах от меня свернулась под одеялом загадочная Затти – и она
выглядела пугающе реальной. Обычная спящая девушка, по подбородку
сбегает струйка слюны, изредка что-то бормочет и переворачивается.
Но она ни черта не настоящая. Просто еще один почти совершенный
образец цифровой личности Вальдиры. Удержав себя от попытки
поправить уголок съехавшего с нее одеяла – не желаю получить
кинжалом под ребра – я продолжил методично обжаривать все
имеющееся. А когда закончил, подняв по другую сторону от себя целую
горку соблазнительно пахнущего вегетарианского кошмара, оценил
прогресс в готовке и огорченно поморщился – до третьего ранга еще
далеко. Всего семнадцать процентов прогресса. Подумав, я подбросил
еще стеблей в пламя и принялся готовить все, до чего мог дотянуться
– траву, ветки с мелкими листочками, сам лиственный сверток. В
результате большая часть сгорела, а остальное выглядело неким
хрустким травяным скелетом. И ни единого процента прогресса.
Обозлившись, я запалил факел, прихватил оставленную алхимиком
стеклянную посудину, добавил к этому дрянную тряпичную сумку и
пустился в обход холма, изредка покидая обложенную валунами
безопасную вершину, чтобы подхватить с земли что-то или кого-то.
Неизвестные светящиеся ягоды, жирные слизняки вместе с склизкими
грибами, трехуровневые многоножки, различные улитки, юркие ящерки,
стремительные мышки-полевки и здоровенные десятиуровневые жуки в
багровых хитиновых доспехах. Я собирал, убивал и снова собирал,
делая все с несвойственным мне чуть ли не фанатичным усердием. Я с
яростью сражался с жуками, бился со слизняками, отмахивался от
слепящих облаков грибных спор, тыкал факелом в наглые зубастые рожи
жутких луговых пауков и продолжал собирать все, что попадалось под
мою жадную неразборчивую руку. Кода я вернулся к вновь угасающему
костру, банка и сумка были до краев полны самым тошнотворным
содержимым, но с удовольствием запустил в это месиво пальцы,
вылавливая и швыряя на шипящие камни кусочки бледного и черного
мяса, брызгающие брюшки насекомых, разваливающиеся лапы пауков,
подавленные ягоды и грибное крошево. Вонь поднялась несусветная –
Затти заметалась во сне, корча страшные рожи и так продолжалось до
тех пор, пока вдруг не подул ровный и довольно сильный холодный
ветер, погнавший запахи прочь.