Сценический образ Риты был прост: белая майка на бретельках, обтягивающие кожаные штаны, косуха нараспашку и черно-белые конверсы.
Сам не заметил, как три часа пролетели на одном дыхании, с беснующейся и подхватывающей строки песен толпой.
Когда объявили автограф-сессию, народ стремглав повалил к выходу. Ну а мне даже удалось протиснуться в первый ряд.
Маргарита ступила в живой коридор. Я, как и остальные оголтелые фанаты, протягивал одолженный у рыжей листочек, но Бельская безразлично мазнула по мне взглядом и взяла блокнот у моего соседа справа.
Оставив размашистую подпись, она двинулась дальше, а я, не отдавая отчета своим действиям, крепко ухватил ее за ладонь.
Девушка отдернула руку, словно ошпаренная, подозвала охранника и что-то прошептала ему на ухо. Вопреки едва забрезжившей надежде, верзила подошел ко мне не для того, чтобы провести в гримерку, а чтобы попросить покинуть помещение и не мешать.
Разочарование крепко сжало в свои тиски – я и не предполагал, что после такой ночи Марго будет шарахаться от меня. А стоило.
Сдаваться я не привык, чего бы это ни касалось: школьного первенства по легкой атлетике, завоевания первой красавицы в классе или получения желанной должности.
Поэтому спустя пару минут, стряхнув чувство досады, я спокойно покинул фойе и по ночным улицам покатил к дому Бельской. В просторном холле с высокими потолками натолкнулся на цербера-швейцара, охранявшего покой жильцов пуще пса Аида.
Все мои дипломатические навыки и представлявшиеся железобетонными аргументами разбились о ледяное «не положено».
Но правду говорят: когда закрывается одна дверь, где-то открывается другая.
Пока я задумчиво курил на ступеньках, мимо проскочил парень из службы доставки. Я остановил его и пообещал полцарства (благо Грацинский обеспечил деньгами на непредвиденные расходы) и пару сотен баксов за униформу.
События завертелись, как в калейдоскопе: я миновал фойе во второй раз, уточнил у того же самого портье номер апартаментов Бельской и поднялся почти в самые небеса – на тридцать пятый этаж.
Надвинул кепку на самые глаза, я прошел мимо камер, пряча лицо, и пальцами ощутил холод металлической ручки. Можно сказать, что с сомнениями почти не боролся: решение вскрыть замки и пробраться внутрь созрело и в считанные секунды окрепло.