Прикрыла на секунду глаза, отдаваясь этому бескрайнему ощущению полёта и свободы, так похожему на долгожданное несбыточное счастье - сейчас...
А Роман Арнольдович... Ну он хоть и не мой, но вполне себе принц.
10. День 3. Сашка
Ночью я практически не спала. Ворочалась с боку на бок, перекручивая в голову нашу ссору. Повторно вспыхивала злостью на каждое его слово и стыдливо краснела за каждое своё. Всякий раз...одно и тоже. Мы словно два танцора на граблях кружим друг перед другом, разбивая лбы в кровь. Как-будто нам это необходимо уже. Этот болезненный горький адреналин, из-за которого жизнь воспринимается острее, четче. Мне так точно...
Я просто смертельно устала от поглотившего меня монотонного однообразия. Задыхаюсь. Наверно я так себе женщина и так себе жена, но это всё не моё. Не моё! Я не создана быть хранительницей очага, идеальной матерью, послушной супругой, и вот это всё "женское" всю душу из меня высасывает. А Роме это нужно. Вроде бы. Я вот даже не уверена, а нужно это ему вообще? Ведь полюбил меня он именно такую, и самые счастливые наши годы были тогда: без быта, без детей, да у нас даже дома не было. Ни к чему не привязаны, ничего не имеющие за спиной. Только идеи в голове, уверенность в своих силах, азарт и желание двигаться дальше.
Мы позникомились с Ромкой в Приэльбрусье. Я на втором курсе пошла в секцию альпинизма при университете. Год занималась, и в мае мы с группой поехали в поход на Кавказ. В такие походы часто идут и "старички", бывшие выпускники нашего строительного, те, кто остались с тренером в хороших отношениях. Вот и Ромка пошел - на тот момент он год как закончил мой ВУЗ. Мы сначала с ним сцепились из- за кастрюли что ли, я уж и не помню. А потом...Потом очень быстро поняли, что в жизни почти не бывает, чтобы люди настолько совпадали. И чтобы было так хорошо. Заявление подали сразу по приезду с Эльбруса, ни у кого ничего не спросив. Мой отец был в шоке, свадьбу он категорически запретил, но кто бы его слушал. Только повод мне дал красиво, с позой собрать один- единственый чемодан и упорхнуть из родительского дома в Ромкину обшарпанную трешку, доставшуюся ему от родителей. Ромка был сирота. Родители с младшим братом разбились на машине, возвращаясь с дачи, когда ему было шестнадцать. Рома знал, что надеяться кроме себя ему не на кого, но и одного себя ему всегда было предостаточно.