Вспомнилось мне, как на днях Валера просил чемоданчик один другу отдать. Еще райончик мне тот не понравился, а он так усердно меня просил об одолжении.
– Просто возьми и отвези, и все! В Москву рванем сразу же!
А что там было, в чемоданчике том? Я-то и не знаю… Сказал: «Нос не суй и делай!»
Чувствую, как стул буквально прирос к моей пятой точке. Кажется, я влипла! Крупно влипла!
На стол падает фото.
Мое фото с тем чемоданом...
Второе: как я захожу в подъезд...
Еще одно: как я передаю его из рук в руки мужику тому, бородатому.
Как же его звали? Пытаюсь вспомнить, но в голове жаровня. Мысли и слова пошли в пляс по второму кругу. Опер явно видит мое выражение лица и расползается в улыбке:
— Ну что, припоминаешь? Это ты? – ехидно так улыбается.
– Я, – тихо блею как овечка.
– А чемодан твой? – продолжает давить опер.
– Не мой. Валеры. Я даже не знаю, что в нем было, — уже слегка с надрывом в голосе выцеживаю слова.
– Да вы тут все говорите так. Прикинулась тут овечкой глупой? Так я тебе освежу память. В чемодане наркотики, три килограмма кайфа. Вспомнила? – брызгая слюной, уже кричит на меня опер.
Я опустила голову и обхватила ее руками. Сердце чуть не вырвалось из груди от этой неожиданной новости.
– И свидетели у нас есть! Писать чистосердечное будешь или дальше цирк разыгрывать станешь?
Я все поняла.
Тут уже не открутишься.
До меня быстро дошло, что это подстава. Сам же Валерка и подставил, сукин сын! А я и думала, что он так настойчиво втирается в доверие? Подарки дарил. Встречу эту он же в парке мне назначил. Надо было найти козла отпущения. Ну, в данной ситуации козу отпущения. Вот и нашли! Один фиг отсюда я так просто не выйду.
Я кивнула. Знаю, что не напишу сама – еще хуже будет. Денег на адвоката у меня нет. Родни тоже. Искать меня некому.
– Можно воды? – взглянула я на опера. В горле пересохло, как в пустыне Сахара. От такого шока даже забыла обо всем на свете. – Я подпишу, только дайте еще что-нибудь жаропонижающее, а то вы так меня до СИЗО трупом довезете, – уже без шуток совершенно серьезно попросила я.
– Дай ей, что просит. А ты пиши! – вскрикнул опер и протянул листок.
***
Суд. День заседания. Дело открытое.
Что говорил судья, я и половины не слышала. В голове был сплошной гул от собственных мыслей.
В качестве свидетеля вызвали – кто бы мог подумать? – того самого Валеру. Он невозмутимо прошел мимо, словно мы и не знакомы.