Приказ эхом раздавался в его воспоминаниях, а затем исчез. Я
выдохнул, чтобы успокоить сердце, которое почему-то стало биться
чаще, и снова погрузился в память Искаженного. И тут я увидел
момент искажения.
Этот человек находился в лесу и собирал хворост в большой мешок
из прочной ткани. Вдруг вдали поднялся сильный шум, и он
приближался. Мужчина остановился и замер, прислушиваясь. Вскоре он
понял, что это ветер, который гнет деревья к земле.
— Вихрь? — вслух сказал он.
И тут до него долетел сильный порыв, который не отбросил, а
прошел насквозь, причиняя адскую боль. Будто сотни тысяч иголок
прошли через него, прошив каждый орган и каждую клетку его тела.
Затем наступила тишина и безразличие. Он больше не испытывал ни
чувств, ни эмоций, ни желаний. Будто стал живым мертвецом. Он
превратился в Искаженного.
Я протяжно выдохнул и прервал с ним связь. Мне самому стало не
по себе от того, что испытал мужчина.
— Командир, ты в порядке? — рядом со мной присел обеспокоенный
Ильяс и протянул флягу с водой.
— Да. Все нормально, — ответил я и отпил прохладную воду. По
спине побежали мурашки.
— Нашел что-нибудь?
— Три тонких места, но они ведут к тому миру, в котором жил этот
человек. Однако у нас все равно нет другого выбора, поэтому будем
искать и дальше перемещаться. Мы забрались уже очень далеко, а это
значит, что мы все ближе к Еретику.
К нам присоединилась Искра, которая до этого ходила на разведку
вместе с Ветром.
— Хватит этого или еще одного поищем? — спросила она и ткнула
носком сапога Искаженного в бок.
Тот не обратил на нее никакого внимания, а продолжил извиваться,
пытаясь вырваться из плена.
— Скорее дождемся. Они сами к нам идут, — горько усмехнулся
я.
— Что у него с памятью?
— Сохранилась. Только толку мало. Я видел, как он подвергся
искажению, а затем услышал голос, который велел пройти путь и
показать ему.
— Что показать? — уточнила она.
— Не знаю, — пожал я плечами и на всякий случай еще раз проник в
сознание Искаженного. Однако дальше были воспоминания из его
нормальной жизни.
Оказалось, что у него было три жены, каждая из которых родила
ему по двое детей. Жили они в горах, поэтому за хворостом ему
приходилось спускаться вниз в лес, а потом тащить все наверх. Чтобы
прокормить три семьи, он работал от рассвета до заката. Он владел
стадом овец с длинной прямой шерстью, которую раз в месяц вычесывал
жесткой щеткой и продавал.