- Наземные части Армии Свободы пытались проникнуть на
станцию?
- Нет, сэр. Они, напротив, эвакуировали два своих плацдарма на
берегу, что располагались напротив электростанции и, более того,
отошли на три километра от линии своего берега.
- Чем они это объясняют?
- Официально - радиацией, сэр. Но, неофициально, один мой
приятель сказал, что солдат просто охватила паника, и они бежали,
бросая все, пока не достигли вот этого рубежа.
- Что Армия ЮгоРуси?
- Они тоже отошли примерно на тоже расстояние от станции. В этом
радиусе не осталось людей, кроме персонала станции и солдат
«добровольческого» батальона.
- А радиация? Какую площадь и в каком направлении был выброс
радиоактивных материалов?
- Это тоже удивительно, сэр, радиационное заражение территории
было направлено на восток, но, через двадцать минут после взрыва
оно замедлило свое движение, а в последние сутки удивительным
образом стабилизировалось и остается неизменным. Вот схема его
границ.
- Черт возьми, но что происходит, кто-то может мне сказать? –
«штатский» оглядел всех присутствующих тяжелым взглядом небольших,
глубоко посаженных глаз: - Через два часа у меня доклад на Высшем
совете министров иностранных дел, а я до сих пор не понимаю, что у
вас происходит!
- Аналитики работают, сэр, но их выводы самые фантастичные,
сэр.
Глава вторая.
Двадцать лет спустя.
Мужская спальня старшей группы государственного приюта номер
семь имени Ермака.
- Ну что, сегодня? – еле слышно прошептал мой сосед по спальному
помещению Рябов Коля.
Я моргнул веками в знак согласия, показал три пальца и
повернувшись на другой бок, ушел в себя, одновременно изображая
спящего человека, приоткрыв рот и полностью расслабив мышцы
лица.
Сколько я себя помню, я всегда чувствовал свою непохожесть на
других людей, но эту свою инородность я прятал от всех, старательно
изображая из себя обычного ребенка. Да и вести себя иначе было
нельзя. В нашем государственном приюте необходимо было не
высовываться из общей массы, всегда шагать в ногу и колебаться
вместе с линией партии, быть таким как все, надеясь, что на тебя не
обратят внимание те, кто верховодил в этом детском коллективе.
Необходимое информационное отступление.
Как и любое государственное учреждение – армия, школа, тюрьма, в
нашем приюте не любили выскочек и прочих выпендрежников, приносящих
ненужное беспокойство администрации. С теми, кто высовывался,
почему-то происходили разные нехорошие вещи. Кто-то падал вечером в
туалете, неудачно поскользнувшись на обмылке хозяйственного мыла
(цветочное мыло появлялось в умывальниках приюта несколько раз в
год, когда он подвергался проверки со стороны какой-либо комиссии).
Чаще всего ярые индивидуалисты уезжал с травмами в больницу, после
чего, осознав ошибочность своего поведения, по возвращении
становились на путь исправления, сливаясь с общей массой
воспитанников. Самые упертые возмутители спокойствия не могли
пройти ежегодную диспансеризацию и, с подозрением на наличие
заболевания невротического плана, отправлялся на обследование и
принудительное лечение, откуда дорога вела, исключительно, в
интернаты особого режима. Что это за режим такой, мы не знали, но
судя по частым рассказам воспитателей, попасть туда было величайшей
глупостью.