Глава 9. Потому-что делится надо!
- Боец, ты вообще понимаешь, что за чушь ты сейчас несешь? –
красное, обветренное, все в жестких складках, лицо капитана нависло
надо мной, огромные кисти рук сжимались-разжимались, борясь с
желанием разорвать меня: -Ты сейчас обвинил офицера контрразведки в
совершении воинского преступления? Ты осознаешь все последствия
твоих слов?
Голос ротного снизился до шепота: - Ты что творишь, придурок?
Если ты официально обвинишь «особиста», что он тебя бросил во время
боестолкновения, минимум год штрафных рот получишь за клевету и
оставление части. Лучше иди, одевай химкомплект, и мы сделаем вид,
что ничего не слышали.
Я мотнул головой. В нашем батальоне была пара человек, что, за
неведомые мне прегрешения, облачившись в костюмы химической защиты,
каждый день чистили ротные нужники. Вливаться в их ряды я не желал
категорически. Этак, после такой службы, не отмоешься никогда.
- Я буду вынужден обжаловать ваши действия вышестоящему
начальнику, господин капитан, так как вины за собой не знаю.
- Да и Бог с тобой, боец, ты свою судьбу сам выбрал. Ящук. –
капитан повернулся к взводному: - Пусть пишет рапорт и давай его в
кухонный наряд, а там пусть командир батальона решение принимает. И
старшему наряда скажи, чтобы следил за ним, чтобы не сбежал или не
вздернулся где-нибудь.
С кухонного наряда меня сняли через два часа, как только гора
грязной посуды, которую я, со своими товарищами по несчастью,
отмывал с помощью холодной воды и какой-то убойной химии, сошла на
нет. Не успел я смыть с лица пот, как меня отконвоировали в
штаб.
- Забирайте его…- дежурный по штабу, старательно глядя мимо
меня, кивнул давешнему «особисту», и шагнувший из-за моей спины
высокий плотный боец, числящийся за Особым отделом, ловко накинул
мне на запястья пластиковые вязки и крепко затянул их.
- Пошли! – меня ухватили за плечо, так, что затрещала ткань
«хебешки» третьего срока носки, что выдавали для грязных работ, и
потащили на улицу, где напротив штаба стоял тентованный джип
Особого отдела, и я, с отчетливой ясностью понял, что никуда меня
не довезут и рапорт мой, что я старательно написал пару часов
назад, ни в какую официальную инстанцию не попадет. Ну, не покидают
солдаты, даже проштрафившиеся, территорию воинской части в драной и
засаленной форме. Это происходит только в том случае, когда все
знают, что этот человек никуда не доедет и своим внешним видом
армию не опозорит.