— Как все прошло? —
восторженно поинтересовался отец, проворачивая ключ в замке зажигания. — Каковы
твои впечатления?
Тео медленно повернул голову
к отцу и уставился на него в полном недоумении.
— Ты серьезно, пап?
— А что такого, — удивился
сеньор Конти, лучезарно улыбаясь, — мы друг другу не посторонние люди и ты
можешь поделиться впечатлениями, — призывал к откровенности.
— Пап, пожалуйста, избавь от
подробностей, — почти взмолился Тео, сглатывая подступивший к горлу ком своего
феерического первого опыта.
— Как скажешь, сын, —
разочарованно согласился мужчина.
Он, правда, очень хотел быть
для своего наследника другом. Настоящим другом, которым никогда не был ему
собственный отец, дедушка Теодоро. Отступать от своих намерений было не в
характере главы аристократической семьи, поэтому он принял весьма рискованное
решение, и, пока автомобиль шуршал шинами по дороге, ведущей к их родовому
поместью, он откровенно поделился воспоминаниями о своем пребывании в подобном
заведении.
Чистосердечное признание
отца вернуло Теодоро к приятным воспоминаниям и уже у кованых ворот дома,
сеньор Конти заметил, как губы сына дрогнули готовые растянуться в сладкую
улыбку. Глава семьи мысленно похвалил себя за смелый шаг, надеясь на дальнейшую
взаимность между ними.
Мама встретила своих мужчин
в холле первого этажа. Она, как и положено воспитанной аристократке
поинтересовалась, хорошо ли мальчики провели время и не соизволят ли они
разделить с ней ужин в малой столовой.
Сеньор Конти не смел
отказать жене, пообещав присоединиться к ней после того как примет душ и
переоденется. А вот Теодоро учтиво отказался, сославшись на усталость, скопившуюся за такой насыщенный
день, и с разрешения родителей поднялся к себе в комнату.
Оставив на щеке мамы
короткий поцелуй, парнишка взбежал по лестнице на второй этаж и, оказавшись в
своей спальне, не переодеваясь, плюхнулся на кровать.
Закинув руки за голову,
юноша предался воспоминаниям о девушке с таким красивым именем «Бьянка» и
обжигающими губами. Он не знал, сколько пролежал окутанный серо-голубой
утренней дымкой. Из плена наваждения
вырвал тихий стук в дверь.
— Я могу войти, — в шелку
просунулась голова отца.
— Да, пап конечно, —
подскочил с кровати Теодоро, с некоторой опаской посматривая на главу семьи. Он
боялся, что тот потребует откровенности за откровенность, но родитель вытащил
из кармана брюк маленькую визитную карточку и протянул стоящему напротив парню.