- Так ты, из Сандинистов? – удивлённо приподнял брови
мужчина.
- Да отец, но я свое отвоевал, да и по большому счету, я не
Никарагуанец, а из Венесуэлы. Просто так вышло. Только смотри
осторожнее и никому об этом не говори.
- Поучи еще! – было видно, что старик обрадовался, при этом,
поискал глазами своего друга, но не найдя его попрощался со мной, и
почти бегом пошел к своему грузовичку, и тут же развернувшись
поехал в обратном направлении. Про мешок, спрятанный в ветвях
дерева, я говорить не стал. Конечно старик его бы снял, и наверняка
постарался бы спрятать в надежном месте, но это могло навлечь на
него такие проблемы, что я решил, не стоит подвергать неплохого
человека, подобной опасности. И эти-то вещи таят в себе зло, а уж
за те документы,если он вдруг обнаружились бы у него, с него
спросили бы втрое.
Вскоре был готов и пароходик. Едва мы отчалили от берега, как
начало темнеть, и вскоре наступила почти полная тьма. Старый рыбак
не зажигал света, даже в рубке у штурвала, было довольно темно. Как
он ориентировался было совершенно непонятно, но тем не менее, уже
спустя два часа, где-то на горизонте появились вначале крохотные
искорки, которые вскоре превратились во вполне заметные огни. А еще
через полтора часа, катерок причалил к какой-то пристани. Правда
буквально на минутку, только для того, чтобы дать мне сойти с
пароходика, и тут же дав задний ход, вновь отправился в море.
Переход обошёлся мне в две тысячи кардобов. Но я не жалел об этом
уже с первых шагов по земле, стало ясно, что Никарагуа осталось
позади. Хотя насколько я знал Сальвадор тоже не был мирным
государством. Здесь постоянно кто-то да воевал. К власти то
приходили демократы, уже через несколько месяцев сменяемые
военными, затем последние, зачем-то устраивали очередные выборы,
сажая в президентское кресло, какого-то либерала, чтобы через
полгода, вновь свергнуть это правительство и возвести другое. К
тому, считалось, что в Сальвадоре, самый высокий уровень
преступности, и одних только банд, насчитывается больше пяти сотен
штук, и все это при общей численности населения, всего в шесть
миллионов человек. Но с другой стороны, хотя здесь и было
достаточно беспокойно, никто особенно не жаловался на притеснения
или что-то подобное, что постоянно происходило в Никарагуа или
Гондурасе.