Полковнику уже все доложили, осталось только выяснить
детали.
При виде меня он недовольно скривился. Помнит, сволочь, наши
разногласия. А раз помнит, значит, еще отомстит, и не раз. Так уж
его нутро паскудное устроено, будет гадости делать, пока не сочтет,
что натешился.
Шут его знает, что на меня нашло, но я подмигнул ему: типа,
никуда ты от меня не денешься, начальника, да и я от тебя тоже.
Морда у главы Двадцатки сразу стала пунцовой. Поставленный мною
синяк то ли прошел, то ли был тщательно запудрен.
Бывают такие личности, что с ходу вызывают неприязнь. С виду
человек человеком, а гадская натура так и лезет из него наружу, не
словом, так жестом, поступком каким-нибудь. Иные, наверное, в
начальство и не пробиваются.
Возьмем нашего Полковника. По первому впечатлению
старичок-мудачок предпенсионного возраста: голова большая, седая
почти вся. Глаза строгие, то ли карие, то ли серые, непонятно.
Зависит, с какой стороны посмотреть, под каким освещением. Щеки
бульдожьи, брыластые, отъеденные. У нас половина обитателей
дистрофики, а этот поперек себя шире и ведь не от голода
пухнет.
Самое противное в нем – это голос, визгливый, как у поросенка,
которого режут. Когда начинает говорить, по ушам будто наждачной
бумагой водят.
По имени-отчеству его величать не любят. Сам отучил, если
честно. Старый замшелый пень, пороху никогда не нюхавший, но
влюбленный в армейские штучки-дрючки по самые гланды. Когда его к
нам привезли с Центральной, все сначала думали, что ошибочка вышла.
Не понимали, с каких таких радостей нам эту обузу навесили.
Хлипкий, полувялый… Помрет еще при исполнении. Но вот сколько лет
уже, сколько зим, а Полковник как мертвой хваткой вцепился в руль,
так и не отпускает.
Допрос между тем шел своим чередом, и страсти накалялись.
Новоявленная гостья вела себя независимо, половину вопросов
игнорировала, на другую отвечала с ленцой, и хоть что-нибудь путное
из нее нельзя было вытащить даже клещами. Уж на что Козлов
старался: то кулачками размахивал, то пытками грозил, но и у него
ничего не получилось. Даже имени своего девушка не назвала. Ее
потрясающей выдержке оставалось только позавидовать.
Кончился допрос тем, что доведенный до бешенства Полковник
вытащил из кобуры табельный «Макаров» и едва не нажал на спусковой
крючок. Тут-то я и проснулся – едва успел выбить оружие из руки.
Реакция у меня хорошая, детей, правда, пока нет, но наверняка
будут.