Шелестов все же схватил мужика за валенки, с трудом оторвал от
земли. Так, мы и потянули его к ближайшему жактику, где в крохотном
окошке горел свет. Дорогу показал Шелестов, знал, где живет
мужчина.
На пороге я постучался. Открыли почти сразу. Из-за двери
выглянула и удивленно уставилась на нас полная женщина в теплом
жилете и простой юбке.
— Ваш? — Спросил я, кивая на пьяного.
— Сережа! Что с ним?! — Испугалась женщина
— Пьяный. Упал, до дома не дошел. Но не переживайте, живой.
Опять упал! Скорее, вносите его внутрь! Давайте!
Суетясь, словно курица, женщина широко распахнула дверь,
посторонилась, чтобы мы вошли.
— Давайте его сюда, в прихожку, на диван. Тут потеплее!
Мы спустились по крутым ступенькам, пронесли пьяного через
крохотную кухоньку, уложили на диван. Хозяйка тут же стала
стаскивать с него обувь, снимать шубу.
— Спасибо! Спасибо вам, ребятки! — Глянула она на меня, не
отходя от мужа. — Сережа у меня сейчас в беде настоящей! Всю жизнь
справным мужиком был. Водителем! А как на городской автостанции
пошли сокращения, как уволили, так запил, что сил никаких на него
нету! Вот что с ним делать? Второй раз уже так, за зиму. В первый
хоть растолкали, а щас бы и помер, если б не вы!
— Да ладно! Чего там? — Разулыбался Шелестов, — нам несложно.
Как же так можно-то, пройти мимо, когда человек в беде?
— Ух. Чего-то у него жар, — пощупала лоб женщина. — Горит весь!
Вызову-ка скорую от греха подальше!
Она побежала в соседнюю комнату, я услышал характерный звук
телефонного диска.
— О. Повезло, — проговорил Шелестов. — Можно отсюда
позвонить.
— Чем я вас поблагодарить-то могу? — Вернулась женщина. — Может,
чаю? Или голодные? Я тут пышек напекла. Не хотите? С медом!
— Да не, спасибо, — Я улыбнулся. — Можно я от вас позвоню?
— А! Да-да, конечно!
Женщина провела нас в соседнюю, широкую комнату, огороженную от
прихожей прибитым к косяку покрывалом. Ну, чтобы теплее было. Тут,
на тумбе, рядом с разложенным в кровать диваном стоял дисковый
телефон.
— У тебя твоя записная книжка с собой? — Спросил я у
Шелестова.
— Ну да. Ты ж знаешь. Я с ней и не расстаюсь совсем. Из дома без
нее не выхожу.
— А ну, дай.
— Эт зачем?
— Дай, говорю, — глянул я на него строго.
Шелестов округлил глаза. В них блеснул страх. Однако он все же
расстегнул куртку, полез во внутренний карман. Вытащив книжицу в
черной дерматиновой обложке, передал мне.