Так и не придя в отношении парня ни к
какому конкретному выводу, я толкнула дверь и, махнув рукой
выглянувшей из-за стойки обеспокоенной медсестре, направилась в
палату реанимации. Не в общую, где лежали самые тяжелые, а в
отдельную, куда мы на время помещали тех, кому уже не требовалось
находиться под круглосуточным присмотром, но и переводиться в
отделение было рановато.
Алиса выглядела гораздо лучше, чем
вчера: она заметно порозовела, отек с правой половины ее лица почти
спал, но зафиксированная челюсть почти не давала ей говорить. Так
что при виде меня она лишь приветливо улыбнулась краешком губ.
– Привет. Ты как, солнышко?
Девочка шевельнула пальцами правой
руки, где не было жесткой фиксации магическими лубками, и сложила
их буквой «о». Типа окей, не волнуйтесь.
– Ничего не болит? – осведомилась я,
глянув на монитор, а затем потянувшись к лежащей на столе истории
болезни.
Так. Все, что нужно, девочка получала
в полном объеме, хотя ее пребывание в клинике обходилось нам
довольно дорого. Поскольку питаться сама она не могла, то кормили
ее через капельницу. Понемногу, но круглые сутки в нее вливали
питательные растворы, в том числе жизненно необходимые ей
аминокислоты.
– Там к тебе брат пришел, – обронила
я, внимательно отслеживая реакцию лисички.
Та удивленно замерла, моргнула
свободным от фиксатора глазом. А потом вдруг так явственно
улыбнулась, что у меня отлегло от сердца.
– Хочешь, я его сюда приведу? –
неожиданно даже для себя предложила я.
Алиса улыбнулась еще шире и едва-едва
слышно выдохнула:
– Да!
Ободряюще ей улыбнувшись, я вернулась
в коридор и, поманив пальцем подпрыгнувшего от нетерпения парня,
строго на него посмотрела:
– Ты почему без бахил?
– Я в сменке, – к моему удивлению
смутился Андрей Лисовский. И стал еще больше похож на отца. Только
на его гораздо более мягкую и намного более приятную версию. – Но
если надо, то сбегаю вниз!
Я покачала головой и, открыв дверь
пошире, кивнула.
– Заходи. Алиса сказала, что хочет
тебя увидеть.
– А можно? – неожиданно забеспокоился
брат.– Вдруг она… вдруг ей хуже станет?
– Не станет. Я буду следить. А если
она утомится, ты немедленно уйдешь.
– Конечно! Сейчас! Я только сумку
захвачу!
Я задержалась в коридоре, чтобы
набросить на плечи мальчишке рабочий халат, и, проведя его в палату
к сестре, осталась у входа. Нередко случалось, что при виде ран и
горы бинтов родственники пугались, теряли присутствие духа, кому-то
даже становилось плохо, и зачастую свидание оказывалось очень
коротким. Но при виде искалеченной сестры Андрей замешкался лишь на
мгновение. А затем стянул с плеча увесистый рюкзак, небрежно
швырнул его в угол, подошел к постели и, придирчиво оглядев Алису,
так же небрежно бросил: