Ох, уже по имени-отчеству… Бесподобно!
— А что тут понимать? — выгнула бровь дугой. — Я прямым текстом говорю, чем она твою благосклонность заслужила. Явно ведь, всё при ней. Чего ты? С глазами проблема? Ты меня разочаровал, Петров. Таких прелестей и не заметил? — в наигранном ужасе прижала руку к груди, где тяжело громыхало разбитое сердце. И словно ледяная змейка поворачивалась, призывая поскорее закончить разговор и уйти свободной.
Позади кто-то из посетителей рвано хохотнул, но тут же умолк.
— Я не знаю, что тут происходит, но с меня хватит! — вскочила с места «оскорблённая добродетель». Объятая праведным гневом и в платье, юбка которого задралась почти до бёдер.
— Да что тебе не ясно, милочка? — вдруг раздалось позади меня. — Нужно слепым быть, чтобы не понять, кто кому тут рога наставил. — Резко обернувшись, я посмотрела на ничем не примечательного седовласого мужчину. Разве что в глазах светлая ирония. — Вы не стесняйтесь, дорогая. Врежьте ему, как следует, вас никто не осудит, — подбодрил меня незнакомец. Он словно сказал: «Выплесни хоть немного ту боль, что держишь внутри…»
Как он понял?..
— А ты не лезь, приятель, — ощетинился Виталий, напряжённо выпрямившись на диванчике. — Нет тут никакой измены! У моей жены воображение разыгралось. Посмотри на неё: одежда простая, мешковатая. А тут ухоженная женщина рядом с её мужем. Вот и взбесилась.
— Спасибо, дорогой… — пропела я медовым голосом. И от щедрой и молча страдающей души залепила ему звонкую тяжёлую пощёчину. У него даже голова откинулась, а на щеке быстро проступил красный отпечаток. Моя ладонь жутко горела, но самолюбие я отстояла.
Простая одежда, мешковатая? Как у него язык повернулся ляпнуть! Некогда я подрабатывала моделью, но после замужества пришлось завязать. Виталию не нравилось, что на меня мужчины заглядывались. Из-за него, гада такого, мой гардероб теперь состоял из шмоток, какие бы себе не купила. Наглядный пример: «Саму себя не унизишь — никто не унизит!». Поддавшись его уговорам, плюнула на собственный стиль. Результат? Сейчас пожинаю последствия! Он вернул мне плевок, что я «серая мышь, без вкуса и стиля», хотя сам же некогда требовал одеваться попроще. Сама бы такого точно не захотела!
— Ты сдурела! — Виталий воззрился на меня, словно призрака увидел.