Впрочем, в шестьдесят пятом это считалось нормальным, если
оглядеться, то окажется, что у домов вообще не видно машин. Зато
много детей, шныряют туда-сюда, разглядывают «Волгу», не иначе,
хотят «спионерить «оленя»[55].
Настоящая дер-р-ревня, не хватает только идущей по воду бабульки
с парой вёдер, мерно поскрипывающих на старом коромысле.
Но Катя была довольна просто до ужаса, оказывается, такое жилище
для шестьдесят пятого — совсем не отстой.
Единоразовые «подъёмные» в тысячу рублей спустила за три дня, в
основном на мебель[56]. Мне купили только тёплое пальто из
ратинированного выпуклым диагональным рубчиком драпа[57]. Поэтому
надеюсь, что до зарплаты — двести сорок рублей плюс премия —
сильных заморозков не случится, иначе примёрзну где-нибудь к
асфальту в своих летних туфлях…
Нашему отъезду с шелепинской дачи не был рад только Семён
Семёнович. Повар искренне любил свою работу, а значит, людей,
способных её ценить.
Но делать из пищи культ — совсем не в духе советских
начальников. Им привычнее тяжёлые, длинные застолья с водкой,
речами и богатой, но безличной столовской закуской. Нет, чтобы
посидеть за ужином часика полтора, пробуя за беседой десяток блюд
под бутылочку сухого.
Пришлось на прощание показать несколько рецептов болгарского
томатного супа. С лапшой, со сладким перцем, с подкопчённой
рыбой-килькой…
Уж не знаю, насколько после традиционных наваристых борщей это
придётся по вкусу местным партаппаратчикам. Хотя, Семёнович
хвастался, что мода на суши по местным ресторанам пошла, как
пожар.
Прогрессорская мелочь, а всё равно приятно…
Примерно через неделю после переезда в дверь кто-то стал
царапаться. Открыл — на пороге кот, вернее, котёнок-подросток.
Классическая дворовая раскраска: тёмные полосы и пятна по серому с
коричневатым отливом фону. Худющий, но с великолепным длинным
хвостом и пышными усами.
Без всякого смущения животина прошла в прихожую,
представилась:
— Мяу-у-у!
И отправился, паразит, прямо на кухню!
Выгнать Бага не смогли ни я, ни Катя — рука не поднялась. Так и
прижился, никого особо не напрягая. Лотки, засыпки — не в этой
пятилетке. Если надо на улицу — прыжок на форточку, с неё — на
ветку тополя. Если надо обратно, а окно закрыто — будет орать,
чтобы открыли проход, разбудит даже ночью.
Иногда кот приползал избитый, порванный конкурентами, покусанный
собаками, поклёванный воронами. Голодный, но гордый и, как ни
странно для такого дикаря, ласковый. Свернётся на коленях у Кати,
мурчит. В постель залезет, спит, лёжа на спине, широко раскинув в
стороны лапы.