Мне тоже что-то стали надоедать пиджаки, галстуки и шляпы.
Сначала шло в охотку, в две тысячи десятые годы это позволяло
выделиться, давало приятный налёт элитарности. Даже купил тогда
пару шляп, но выйти в них на улицу так и не решился.
А тут…
Все так ходят. И не разглядеть с пары-тройки шагов — каждое утро
ответственный товарищ завязывает галстук, или как продавщица три
года назад построила узел в магазине, так и носит сальную
удавку.
Впрочем, реальная отдача от начальника отдела технического
обеспечения такая, что, по мне, пусть хоть паранджу надевает.
— Привет, хотя уже виделись. Присаживайся, — показал
на стул.
Сам пересел из начальственного кресла за приставной стол.
Последнее время завёл такую привычку при неформальном обсуждении
вопросов с сотрудниками. Им очень нравилось, модно и демократично.
Мне, если честно, всё равно — в две тысячи десятом мода на
кабинеты, стада телефонов и секретарш прошла. По высшему разряду
котировались чёрная водолазка и джинсы.
— Добрый день, Пётр Юрьевич, — Фёдор запоздало
спохватился и постарался незаметно стянуть с головы ленту.
— Тут предложение подкинули… — я начал медленно
подбирать правильные слова. — Создать единый всесоюзный фонд
программ для ЭВМ. Чтобы кому нужно — могли использовать чужой код,
а не разрабатывать с нуля свой.
— Надо же сначала туда что-то положить, — с ходу
нахмурил лоб Фёдор.
— Это — не вопрос, — отмахнулся я. — Запретить
сдачу работы заказчику без справки о приёмке в фонд проектной
документации, и быстро накопится база.
— Тогда, может, и получится чего… — начальник ОТО
оставил в покое ленту и попробовал почесать затылок сквозь свой
длинноволосый хаер. — Только ругаться будут, это же сколько
бумаги придётся возить в одно место и сдавать.
— Как бумаги?! — вскинулся, было, я, но быстро
спохватился. — Хотя — да… На чём же ещё, магнитные ленты
хранить дольше года наверняка бесполезно.
— Ленты не отдадут, — широко заулыбался Фёдор. —
Ими помидоры подвязывать отлично, хорошо держит и не мокнет. Так
что всё списанное садоводы разбирают.
— Ещё и листинги потребуют распечатывать на
«форматки», — задумчиво добавил я. — И переплетать в
альбомы.
Перед глазами встала «картина маслом», благо, на соседнем ВЦ
нечто подобное «для отчётности» оформляли с удручающей
регулярностью.
Для начала распечатку на фальцованной ленте надо было нарезать
на листы. Поэтому её тащили прямо от АЦПУ к звезде ТЭЦ — в
переплётный цех, в котором командой из двух инвалидов дирижировал
спившийся инженер-строитель Сан Саныч.