Нелегко отдыхающему миновать набережную Русалки в Мисхоре,
получившую своё название благодаря выступающей из моря и
сохранившейся ещё с дореволюционных времён бронзовой фигуре
обнажённой женщины-русалки с ребёнком на руках[60].
Анастас Иванович знал — прошедшая война оставила в скульптуре
более ста сорока пулевых и осколочных отверстий. Впрочем, с
асфальтированной дорожки тротуара открывался вид только на уходящую
в бесконечность пашню моря. Сама достопримечательность, как и
плотно заваленная загорающими телами узкая полоска галечного пляжа,
была надёжно прикрыта широкой полосой зелёных кустарников.
Настолько плотных, что грязные пятна помёта чаек неряшливо лежали
прямо поверх переплетения неровно остриженных веток.
Внимание членов Президиума ЦК привлекло недавно построенное кафе
«Русалка», которое радовало взгляды и желудки отдыхающих и
находилось почти напротив одноимённой скульптуры. Монументальное
бетонное сооружение с большим, вынесенным далеко вперёд открытым
балконом второго этажа. От лучей солнца посетителей прикрывала
крыша из коричневого брезента, закреплённого на ажурном
переплетении металлических балок.
— Анастас, ведь ещё в прошлом году этого не было! —
удивился Косыгин.
— Точно! — Микоян повёл по ветру внушительным носом,
ловя аромат готовящейся пищи. — Не вижу, почему бы благородным
донам…
— … отказываться от обеда! — закончил со смехом
Алексей Николаевич. — Смотрю, ты тоже прочитал
Стругацких[61].
— Пойдём есть! — отбросил колебания Анастас Иванович.
Обернулся, махнул рукой остановившимся метрах в двадцати позади
охранникам в сторону скамейки. — Подождите тут![62]
Миновав три марша сумрачной неприветливой лестницы, члены
Президиума упёрлись в небольшую — человек на двадцать — очередь,
вытянувшуюся вдоль засиженной мухами витрины.
— М-да… — тихо заметил Микоян. — Это, похоже,
надолго.
— Пойдём отсюда, быстрее будем дома, — поддержал
премьер, разворачиваясь.
Но манёвр не удался, зашедшая следом пожилая женщина с мальчиком
лет восьми удивлённо вскинула глаза на одетого во франтоватый белый
пиджак Генерального секретаря.
— Товарищ Микоян!
— Где?! — обернулся стоявший последним молодой
мужчина. — И Алексей Николаевич!
— Как… Ой, здравствуйте! — по очереди прокатилась
волна узнавания.
— Так что ж вы в очереди-то стоите, идите скорее
сюда! — громко пробасил пожилой толстяк у кассы. —
Товарищи, потеснитесь скорее!