Купцам не дозволялась покупка земель в собственность, но Фёдор
сказал, что возможно к окончанию аренды, законы и поменяются.
Данька почему-то верил своему командиру.
Откровенно говоря, купеческое дело у семейства не ладилось.
Когда-то в купцы их выделила сельская община, но и почти все деньги
забирала община. На остаток, было не то что не разгуляться, а и на
достойную жизнь денег не хватало. Лишние сапоги купить было не на
что, и Данька донашивал обувь за братьями. А чем-то другим
торговать не получалось.
Иностранщину перехватывали купцы из Архангельска или
приближённые к Захарьевым-Юрьевым. Строгановы сдавали весь свой
товар в казну, а оттуда эксклюзивный товар: соболя, песцы и белки с
лисицами и соль, растекался малыми струйками опять же по
«своим».
То, что на него, купеческого сына, обратил внимание боярин и
воевода полка, охраняющего самого царя, было такой невероятной
благостью, какой не могло случится в принципе. Купцы и купеческие
дети были лишены возможности приписаться к служилым людям. Они
считались тягловым сословием, таким же как крестьяне и холопы.
Фёдор, записав их себе на службу, эту систему сломал и собирался
ломать дальше, набирая в приказ тайного сыска лиц, знающих всему
цену.