— Зря ты не рассказывала мне об этом, — серьёзно произносит Денис, сунув руки в карманы брюк.
— Ты многого обо мне не знал, — пожимаю плечами. — Все потешались надо мной несколько месяцев… Троллили. Это было невыносимо.
Денис делает шаг навстречу. Радужки его глаз темнеют и сливаются со зрачком. Смотрится жутко и… завораживающе.
— Юль, в зале не глупые дети сидят, — поясняет словно маленькой, — а взрослые, которые не станут над тобой смеяться, что бы ты ни сделала. Если хочешь выступить, то могу дать тебе два основных совета.
— Давай, — соглашаюсь я.
— Первый: останови взгляд на добром и дружелюбном лице. Когда ты будешь точно знать, что этому человеку нравится всё, что ты говоришь, у тебя будут силы и энергия, чтобы продолжить.
Денис подходит ближе, а я инстинктивно отхожу назад. Вжимаюсь лопатками в стену, облизываю пересохшие губы. Мы закрыты в уборной. Один на один. И судя по горящим глазам бывшего мужа, разговоры о предстоящем выступлении он решил отложить.
Он сокращает расстояние между нами до минимального. Я упираюсь ладонями в его грудь, отталкиваю, но с места сдвинуть не могу. Кожа у него почти горячая — чувствую это даже через плотную ткань рубашки. Денис утыкается носом в мой висок, слегка касается губами. От этого по коже пробегает табун мурашек.
— Не тронь меня. Я буду кричать… — шепчу ему.
Запах терпкого парфюма вновь оседает на одежде и волосах. Соски твердеют и ноют, а ноги приходится свести вместе, потому что там всё горит и пульсирует, требуя скорой разрядки.
— Кричи, — невозмутимо произносит Денис, прекрасно зная, что я не стану этого делать.
Он ведёт губами по скуле, щеке. Ласково, бережно. Ощущения такие — будто я с разбегу бросаюсь с обрыва в ледяную воду. Кровь с бешеной скоростью разгоняется по венам, в груди учащённо барабанит сердце, а низ живота сводит судорогой от предвкушения чего-то запретного.
Я сильнее упираюсь в него ладонями, мну рубашку, толкаю. Безрезультатно.
Щетина царапает кожу, а твёрдые губы касаются меня так нежно, как никогда раньше. Денис не любил целоваться и терпеть не мог, когда я требовала от него ласки и обнимашек. Оправдывала его тем, что он воспитывался строгим отцом, без матери. Колючий мальчишка, который вырос и остался таким же. Но сейчас он сам хочет меня целовать. Я ведь не заставляю. Наоборот, пытаюсь оттолкнуть. Слабо, но всё же пытаюсь.