***
Лиз закрыла на замок дверь своего
номера и прислонилась к ней.
Мыслей не было.
В отличие от Брока и Грега, она
совсем не понимала, что происходит. В случае со скандальными
снимками она знала, как поступить. Она знала, что может
предпринять, чтобы защитить Грега и Брока. Сейчас она могла только
одно – крепко держать Грега за руку и молиться, чтобы не произошло
чего-то непоправимого. Впрочем, сейчас даже это невозможно. Ей
остается только ждать и надеяться. Ей, привыкшей к решительным
действиям, к самостоятельным поступкам, к свободе, остается только
сидеть и ждать. Это так… Обидно. Лиз поправилась: нет, не обидно –
нелепо. Именно нелепо. Она ничего не может сделать.
Она закрыла глаза. Сделала глубокий
вдох. Выдох. Она придумает. Она справится. Всегда справлялась. Не
так. Три года справлялась, справится и сейчас.
Она решительно надела на себя куртку,
теплые сапоги и шарф. Шапку брать не стала – она будет лишней. В
подземельях каска надежней, как не раз говорил Жабер. Надо спешить
– время не ждет.
Она открыла дверь и помчалась, как
делала почти каждую ночь, ко входу в подземелья. Защитный костюм,
противогаз, плотные перчатки, каска, фонарь, кайло. И на работу.
Грыз и Камень совсем от рук отбились – снова опаздывали! Жабер еще
ясное дело – он явно считал себя то ли двужильным, то ли вообще
бессмертным, умудряясь спускаться в забой даже после службы. Он
часто опаздывал, но эти двое!
Ругаясь, Лиз в одиночестве
направилась в забой – ей надо работать. Никто за неё ночную норму
не выполнит.
Монотонные удары, снова и снова,
опять и опять в поисках самородков. Если не повезло, а так чаще
всего и бывало – иногда за всю седьмицу ни одного самородка не
попадалось, то загрузить тачку, повезти на измельчение, потом на
промывку, потом собирать крупинку за крупинкой… Каждую ночь. Снова,
снова и снова…
Плечи привычно наливались болью.
Глаза слезились от пыли. Лиз вздрогнула, пытаясь понять, почему
слезятся глаза? Она же в защитном костюме и противогазе не только
из-за проклятья Чумной Полли, но и из-за опасности потенцитовой
пыли, от которой в штреке никуда не скрыться. Она оседает тонким
слоем на одежде, она забивается в малейшие щели, она мешается на
стеклах, она везде, забивая легкие. Лиз закашлялась, ничего не
понимая. Мелкая пылевая взвесь потенцита висела в воздухе, проникая
глубже и глубже, несмотря на защитную печать.