Джексон мстительно посмотрел на Брока
и выдавил:
– Да, могу дать полное описание
напавшего. Высокий, худой, рыжеволосый, бледнокожий, крайне
наг…
Грег оборвал его:
– Кроме следов старшего инспектора
чьи-то еще следы удалось найти?
– Нет. Ни единого. Тут давно,
несколько лун уже, никого, кроме лера Мюрая не было. При всем моем
уважении, лер суперинтендант, хочу выразить свое особое мнение.
– Слушаю, – сухо сказал Грег,
наблюдая, как сжимаются кулаки у Брока, и он явно ищет глазами обо
что бы удариться.
– Старший инспектор Мюрай таким
образом пытается вернуть к себе утраченное внимание. У него с этим
всегда были проблемы – слишком любит быть на виду и на слуху.
Видимо, испугался, что утратил популярность, потому и прибег к
такому странному способу вернуть утраченное – вернуться к делу,
которое возвысило его когда-то.
Грег кивнул:
– Ясно.
Джексон, глянув на Мюрая,
повторил:
– Это мое особое мнение. Я подам
рапорт с ним, лер Блек.
– Вы ошибаетесь, нер Джексон, в
оценке происходящего, – все так же ровно сказал Грег.
Брок лишь спросил:
– Я могу в таком случае забрать свою
одежду?
Эксперт мстительно напомнил:
– Улика! Получите только после полной
экспертизы – не раньше, чем через седьмицу.
Грег склонился над вещами Брока и
снял с нагрудного ремня новый визуалофиксатор:
– Я его заберу и изучу сам.
Джексон пожал плечами:
– Он не был включен – я проверял. Ни
одной записи. Что опять же подтверждает мое особое мнение – это
мистификация лера Мюрая. Если у вас все, лер суперинтендант, то я
хотел бы вернуться к обследованию.
– Хорошо, – разрешил Грег,
направляясь прочь из кладовки через второй, любезно распахнутый
Алистером выход. Он вел на задний двор – через эти двери заносили в
кладовку продукты и вещи. И вытаскивали трупы, тут же
вспомнилось.
Алистер последовал за ним. Он,
нарушая свою обычную немногословность, сказал взбешённому
Броку:
– Перед выездом я проверял через
вычислитель… Офелия Доу повешена пять лет назад, сразу же после
объявления приговора. Вторая отравительница Гвиневра Доу…
Он поймал удивленный взгляд Грега и
пояснил:
– Обе девушки были портовыми крысами,
они не помнили своих родителей, скорее всего даже в глаза никогда
не видели. Воспитывались у папаши Семюэля – тот воспитывал из детей
воров, кормя и давая крышу над головой в обмен на краденое. Имена
девушки придумали себе сами, потому вот и такой… Пафос. Гвиневра
Доу на момент этого Нового года находится на каторге в Генре, до
сих пор жива. Ей осталось еще три года. Бармен «Веселой вдовы»
Видаль и её хозяин Бош умерли на каторге год назад – документы все
оформлены правильно, надеюсь, что это не подлог. Папаша Семюэль
почил после пера в бок от одного из воспитанников два года назад.
Больше я даже не знаю, кого проверять и подозревать.