— Ну что, ждём дальше, — констатирует Ленка. — Слушай, а ты сама не хочешь изменить своему козлу? Никогда не думала об этом? — вдруг спрашивает она меня, и даже сейчас её слова пугают меня.
Как? Изменить своему самому любимому человеку? Предать его? Да как такое вообще возможно?
— Нет, я так не могу, опустив глаза, тихо шепчу я.
И тут слышу в ответ справедливое:
— Зато он вот отлично может. Прекрасно справляется. И даже не думаю, что испытывает хоть малейшие угрызения совести.
— Лена, ну зачем ты так? — укоризненно смотрю я на подругу. — У мужчин же совсем всё по-другому. Это для нас нужны чувства, эмоции, а для них — просто молодое красивое тело.
— Хм, так значит, твоё тело ему, видите ли, не угодило? — тонко замечает Ленка, и от её слов мне становится ещё хреновее.
— Лена, ну ты же прекрасно помнишь, какая я была четыре года назад, когда мы с ним познакомились! Тонкая и звонкая!
— Слушай, да ты была просто измождённой коровой, ты только подумай! — совсем недипломатично замечает Лена. — Ипотека эта твоя, новая работа… Ты пойми, нездоровая худоба — это не твоё! И это ещё не модельная внешность! Ты вспомни, ты же всегда была сильной пышной женщиной в форме! В отличной, заметь, форме! —начинает уже заводиться Ленка.
И заводит свою обычную шарманку. Про бодитипозитив, истинную внутреннюю красоту и прочую муть.
Только ей-то с её сорок четвёртым очень хорошо рассуждать об этом!
А я вот сколько себя помню, всегда сидела на диетах. Мне кажется, с самых пелёнок. И всегда с переменным успехом. Только немного похудею, как все килограммы радостно бегут вприпрыжку обратно. Прихватив ещё и друзей в довесок.
Конечно же, в старших классах, в институте, было столько нервов из-за экзаменов и выпускных, что я сама не заметила, как похудела до своих идеальных форм. Правда, всё чаще тогда слышала от своих друзей и знакомых, не заболела ли я.
Но я конечно же, очень гордилась своей худобой и болезненным видом.
И вот, два года супружеской жизни добавили мне жирка на боках и на попе, и теперь я сижу, пытаясь склеить разбитое корыто, как старуха-процентщица. Ну или типо того.