- Значит, если я буду его пить, то стану обычным человеком?
- Только внешне, мой мальчик, - усмехнулся дракон, - все твои способности останутся при тебе, и ты в любой момент сможешь ими воспользоваться.
- Отличная новость, но прежде, чем я отправлюсь на Землю, позволь мне увидеться с матушкой.
- Это еще зачем? – скривился в недовольной гримасе дракон, - ты уже достаточно взрослый, чтобы не цепляться за материнскую юбку.
- Я просто хотел с ней поговорить. Она ведь не понаслышке знает, кто такие эльфы и феи. Возможно, в разговоре со мной она подаст мне какую-нибудь идею о том, как мне справиться с этой девчонкой без вреда для себя. Мать всегда на стороне сына, не так ли?
- Я не перестаю восхищаться твоей предусмотрительностью, - коварная улыбка расцвела на лице дракона, - пожалуй, ты прав, и из вашего разговора может выйти толк. Отправляйся, даю тебе разрешение на эту встречу. Но времени у тебя не много. Завтра с утра жду тебя здесь, - с этими словами дракон стянул с пальца перстень и протянул его сыну, - этот перстень откроет тебе прямой портал в Валиарт.
Забрав перстень, юноша снова склонил голову, приложив руку к сердцу, а затем повернулся и быстрым шагом покинул помещение.
***
- Сынок, наконец-то! – высокая стройная эльфийка бросилась в объятия сына, как только он шагнул из портала, - я уже боялась, что он больше не позволит нам видеться.
- Не волнуйся, матушка, я не допущу этого, - юноша крепко обнял женщину, уткнувшись лицом ей в макушку.
- Он ничего не заподозрил?
- Нет, я не давал ему повода. Но мне надо с тобой серьезно поговорить.
Женщина подняла на сына обеспокоенный взгляд. Она была стройной и хрупкой, как и все эльфийки. Длинные белые волосы были заплетены в небрежную косу. Несколько коротких прядей у левого виска были собраны в тоненькую косичку, которую фиксировали три небольших бусины, нанизанные на серебряную нить. Эта косичка свободно свисала вдоль лица и придавала женщине озорной вид. Лицо ее было узким, как и у всех эльфов с ярко очерченными скулами и огромными глазами, один из которых был бледно-голубого цвета, а второй ярко-зеленый, как и у сына. Это лицо было бы идеально, если бы не три шрама, словно от когтей, начинавшихся чуть выше правой брови и заканчивавшихся под глазом. Шрамы были старыми, белесыми. Было видно, что их пытались залечить, но до конца этот процесс так и не довели. Одета была женщина в узкие брюки, заправленные в высокие мягкие сапожки. Сверху ее наряд состоял из подобия длинного камзола с жесткими плечами и воротником-стойкой, больше напоминающим военную форму, чем женскую одежду. По бокам камзол имел разрезы почти до талии. Лишь небольшая вышивка по воротнику и вдоль застежки служила украшением этой одежды. Весь наряд был блеклого серо-голубого цвета, словно маскирующего носящую его блондинку, делавшего ее бледной и невыразительной. Лишь ее глаза выдавали те чувства, что владели ее душой, в них была жизнь и страсть, а когда она смотрела на сына, в них горела безграничная любовь.