– Нет, – решила я, – это будет уже совсем не по-дружески.
Не обращая внимание на скептический хмык со стороны Веды, я
поднялась, утрамбовала вещи Мира в одну из ячеек нашего встроенного
шкафа и вернулась обратно на свое насиженное место.
– Что теперь будет, интересно? – почти с любопытством спросила
я. Нет, определенно, это очень хорошее успокоительное.
– Что «что?», ссадят нас при первой же возможности, – подруга
потыкала кнопки комма, выискивая расписание нашего полета. –
Ближайшая остановка через три дня и один пространственный тоннель.
Плакала наша экспедиция.
– Хорошо, если за решеткой не окажемся, – размышляла я.
– Не окажемся, если правильно подадим блондинчику информацию, –
подруга задумчиво потянула пальцами за упругую русую пружинку.
На этом месте раздался сигнал оповещения. Мы пристегнулись
каждая к своей койке и следующие минут двадцать были заняты тем,
чтобы справиться с накатившей дурнотой: ощущения от взлета,
пожалуй, были еще неприятнее, чем от приземления.
– Фуух, – выдохнула я, когда наш корабль лег на курс, и нам
разрешили свободно по нему перемещаться, – так что ты там говорила
о правильной подаче информации?
– Идем, – Веда потащила меня в санблок.
Наш подопечный сильно пострадавшим не выглядел – сладко
посапывал в позе креветки, подмяв под себя все подушки и одеяла
разом. Даже жалко было забирать их обратно. Но пришлось. Немного
поспорив, мы стянули с бедолаги Мира футболку, а через шею на манер
шарфа перекинули полотенце (увы, мое, тут Веда была категорична).
Свет оставили включенным, только яркость снизили, чтобы в глаза не
бил, и вернулись в каюту.
Там мы еще немного посовещались, потом посетовали на то, что
толком так и не успели поужинать, и решили идти спать. Не знаю, что
сказалось больше – эффект от капсул Имани или же усталость от
тревог, пережитых за день, но уснули мы обе довольно быстро.
Явление нейропсихолога народу (то есть нам) состоялось на
следующее утро, аккурат после того, как мы с Ведой вернулись с
завтрака. К этому моменту мы уже были морально готовы услышать
доносящиеся со стороны душевой стоны, вопли и даже крики ярости. Но
Мир и в этой реальности остался собой.
Сначала до нас донеслись приглушенные звуки возни, парочки
глухих ударов (будто кто-то приложился о стену плечом или головой)
и весьма заковыристых чертыханий. А затем вполне обычное, не
сказать банальное, поскрипывание двери душевой кабины, звук
льющейся тугими струями воды и мелодичный голос, мурлыкающий
незатейливый мотивчик.