[430] Юной её приобрёл сам Лаэрт, заплатив за рабыню
Двадцать волов. Но её с благонравной своею супругой
Он уважал наравне, потому и себе не позволил
Ложа коснуться её, чтобы ревности женской не вызвать…
Так она с факелом шла. Из невольниц она всех усердней
[435] С детства ходила за ним, как кормилица, нежно любила.
Двери открыла она у богатоискуснейшей спальни.
Сел на постель он и снял свой красивый хитон тонкой ткани;
Бросил небрежно его он старухе заботливой в руки.
Та же, расправив хитон аккуратно, повесила чинно
[440] Возле кровати резной на искусную вешалку-плечи;
Тихо из спальни ушла; дверь с серебряной ручкой закрыла;
Крепко задвижку ремнём затянула и прочь удалилась.
Он же в постели всю ночь, одеялом укрывшись овечьим,
В мыслях обдумывал путь, что ему указала Афина.
Песнь вторая (Бета).
Собрание, спор и отъезд
Рано рождённая, вновь свет зажгла розопёрстая Эос.
Ложе покинул своё и возлюбленный сын Одиссея.
Быстро оделся; свой меч острый через плечо он повесил;
К белым стопам привязал он сандалии дивной работы;
[5] Вышел из спальни своей, лучезарному богу подобный.
Звонкоголосых призвал он глашатаев и повелел им
Кликать на площадь народ, собрать кудреглавых ахейцев.
Те стали кликать народ; площадь быстро толпою густела.
После, как все собрались, переполнив широкую площадь,
[10] Вышел к народу он сам, с медноострым копьём длиннотенным.
Шёл не один он, за ним две свирепых собаки бежали.
Весь его вид красотой неземной озарила Афина,
Так что дивился народ, на идущего юношу глядя.
Старцы на место отца усадили его, расступившись.
[15] Первым тогда слово взял благороднейший старец Египтий,
Годы согнули его, даровав опыт жизни огромный.
Сын же любимый его, что когда-то отплыл с Одиссеем
На глуботрюмных судах к Илиону, что славен конями, –
Сын Антифонт был убит, копьеборец, в пещере Циклопом
[20] И послужил для него он последней едою на ужин.
Трое других сыновей были дома: один – с женихами
Буйствовал, сын Еврином; двое – в поле отцу помогали.
Но о погибшем не мог он забыть: всё оплакивал горько,
Всё сокрушался о нём. И народу сказал со слезами:
[25] «Слушайте, что я скажу перед вами сейчас, итакийцы!
С тех самых пор, как отплыл Одиссей на судах глуботрюмных,
Мы не сходились ещё на всеобщий совет здесь ни разу.
Кто же собрал нас теперь? Кто почувствовал надобность в этом?