Маркс был уверен, что процесс формирования социализма будет иметь менее насильственный характер, чем процесс формирования капитализма: «там дело заключалось в экспроприации народной массы немногими узурпаторами, здесь народной массе предстоит экспроприировать немногих узурпаторов»[18]. Такая трактовка предусматривала возможность как насильственного, так и мирного получения власти пролетариатом. Если всей «народной массе» противостоят лишь «немногие узурпаторы», рабочая партия может просто победить на выборах. Предполагалось также, что механизм экспроприации капиталистов мог быть различным, при этом безвозмездная экспроприация совсем не считалась единственным вариантом. Так, Ф. Энгельс в одной из своих последних работ писал: «Как только наша партия овладеет государственной властью, ей надо будет просто экспроприировать крупных землевладельцев, точно так же как промышленных фабрикантов. Произойдет ли эта экспроприация с выкупом или без него, будет зависеть большей частью не от нас, а от тех обстоятельств, при которых мы придем к власти… Маркс высказывал мне – и как часто! – свое мнение, что для нас было бы всего дешевле, если бы мы могли откупиться от всей этой банды»[19]. Первым, хотя и неудачным, опытом нового строя стала Парижская коммуна, просуществовавшая с i8 марта по 28 мая 1871 года.
Интересно, что ни европейских, ни российских марксистов почти не интересовал вопрос о том, что будет происходить после взятия власти пролетариатом и как после социалистической революции будет организовано управление экономикой. Этот, в общем-то, удивительный феномен, можно объяснить следующими причинами:
1. Прежде всего, считалось, что детальное обсуждение устройства будущего общества свойственно только социалистам-утопистам. Марксизм, являясь наукой, исходил из того, что общество развивается на основе экономических законов, поэтому неправильно увлекаться предсказаниями. «Мы не занимаемся сочинением утопических систем устройства будущего общества», – писал Энгельс[20]. Ему вторил К. Каутский, сравнивавший попытки описать «организацию государства будущего» с «написанием истории предстоящей войны»[21]. Это отношение к проблеме было общепринятым и сохранялось достаточно долго, вплоть до Октябрьской революции.
2. Социалистическая революция даже в начале 1917 года представлялось делом достаточно далекого будущего, поэтому не было смысла предаваться абстрактным рассуждениям. Ярким примером этого стало выступление В. И. Ленина 9 января 1917 года в Цюрихе в Народном доме, на собрании швейцарской рабочей молодежи. В своей речи он выразил уверенность в том, что победа социализма неизбежна, однако добавил: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции», лишь «молодежь будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции»