Конечно, в истории с передачей детей незнакомой женщине немало соблазнительного. Как можно было решиться пойти на такой шаг, не посоветовавшись с духовно опытным человеком, не взвесив все «за» и «против»? И каково было детям после смерти матери остаться еще и без отца, без постоянного его присутствия? Ведь ребенок лепит себя с родителей, без них ему тяжело. На эти вопросы нельзя ответить просто: «Так Бог решил». Потому что Бог дал человеку свободу, медитация на тему псалма не вела к однозначному решению, и у врача была возможность устроить свою жизни как-то иначе. Например, жениться на Софье Сергеевне и жить с ней в духовном браке, как брат с сестрой, вместе воспитывая детей. К тому же нет никакого сомнения, что Софья Сергеевна полюбила Валентина Феликсовича. Иначе она просто не взяла бы его детей. И брак мог быть отнюдь не платоническим.
Правда, если бы врач вторично женился да к тому же на вдове, то, по церковным канонам, он не сумел бы войти в число клириков, стать священником. Впрочем, в Церкви всегда существуют исключения из правил, и Ясенецкого-Войно вполне могли бы рукоположить, несмотря на второбрачие. Все эти канонические проблемы, впрочем, в тот момент не имели для врача никакого значения. Он еще не подозревал о новом призвании и выстраивал, как мог, свою текущую жизнь.
В феврале 1921 года Валентин Феликсович стал священником. Этому событию сопутствовали следующие обстоятельства. Профессор регулярно посещал храм, часто бывал на богословских собраниях, сам выступал с беседами на темы Священного Писания. После Поместного собора 1917–1918 годов усилились мирянские движения. В союзе с духовенством простые верующие брали на себя ответственность за Церковь. Стало меняться качество церковного собрания. Если раньше многие ходили в храм ради галочки или для того чтобы лишний раз засветиться перед начальством, то теперь важными стали метафизика и вектор духовного роста. Общинно-братское измерение жизни начинает пронизывать всю церковь. Опыт общин о. Алексея Мечева в Москве, о. Анатолия Жураковского в Киеве, о. Иоанна Егорова в Петрограде выходит за узкие приходские рамки. С ним сталкиваются, его переосмысляют во многих местах. Практика собраний в привокзальной церкви Ташкента, где настоятельствовал протоиерей Михаил Андреев, как раз говорит об освоении этого опыта на окраинах бывшей Российской империи. Возникают не только приходские и межприходские братства, но и союзы братств и приходов в самых разных уголках страны. Стоило убрать бюрократический контроль над церковной жизнью, и Российская церковь начала пульсировать, создавать церковно-общественные объединения. Только в одном Петрограде к началу 1920-х годов их было около двадцати.