«Дело у меня, мама! Через час буду, не раньше!» – деловито ответил он на материнский зов, и она лишь кивнула головой: «Добро», да и пошла делами по хозяйству заниматься. Всем бы таких матерей!
А дело у него на сей раз и впрямь было важное – важнее не бывает! Быстрым шагом шел он, почти бежал по лесной тропе, не замечая колющих босые ноги сухих травинок и опавшей хвои. И гнал его в путь ни больше ни меньше – зов призвания. И еще – манящее предчувствие Пути.
Сколько он себя помнил, он хотел стать лекарем. Откуда взялось это желание – он и сам не знал. В семье никто этим искусством не владел. И он помалкивал об этом. Не потому, что стыдился. Просто, наверное, боялся сглазить.
И вот теперь настал час начать путь к призванию. То, что час настал, он понял сразу, когда вчера к нему подбежала соседская девчонка Танька (или ее тоже звали как – то по другому?..), и громко зашептала: «Митька, я секрет знаю, хочешь, расскажу!». И потащила его на задний двор, за сараи, чтобы не услышал никто.
Секрет состоял в том, что старуха Митрофаньевна, которая уже лет сто на свете прожила и помирать совсем собралась, вдруг ни с того ни с сего выздоровела, с полатей вскочила, и пошла плясать, как молодая. Но и это еще не все. Она и выглядеть стала моложе! Как будто четверть века с плеч сбросила. И плечи распрямились, морщин на лице поубавилось, и даже волосы седые снова цвет себе вернули – черной как смоль стала еще совсем недавно седая старуха!
Митька не поверил сначала. И тогда Танька повела его подглядывать за помолодевшей Митрофаньевной.
Та и впрямь была здорова. Она напевала что – то веселое себе под нос и радостно, бодро орудуя лопатой, не зная устали, работала в огороде.
«А знаешь, кто это сделал? – продолжала громко шептать Танька прямо в ухо. – Ну, вылечил ее кто и моложе сделал? Ведунья Пелагея! Она в лесу живет! У нее там избушка стоит на поляне! Вот так если прямо, прямо долго – долго идти, то и придешь!» «Врешь, наверное?» – усомнился Митька. «Не вру! Чем хочешь поклянусь! Взрослые говорили, а я все слышала!»
Вот так сама судьба дала Дмитрию знак. И на следующее утро ни свет, ни заря, он бросился в лес, искать таинственную Пелагею.
Воспоминание прерывалось на этом. Как дошел до дома Пелагеи, он не помнил. Помнил только, что бежала за ним следом Танька, кричала: «Не ходи, о ней слухи плохие ходят! Она не только лечит, она и порчу навести может!» Но он лишь отмахнулся, побежал дальше, и Танька вскоре отстала…