– Ничего, – довольно посмеивалась Кривошеева, – мы ему устроим! Мы ему отомстим!
Они полчаса придумывали, как бы проучить несостоявшегося любовника. Затем Фима полезла под стол к батарее, где сушилась ее промокшая обувь. Сапоги оказались без стелек и с огромной дырой на подошве.
– Пятку кто-то пробил… – озадаченно сообщила Фима.
Женщины начали гадать, кто в редакции это сделал. Выяснилось, что ключ есть у Донжуана!
– Мы курнем и выпьем водки для согрева! – решили они.
И ушли, заперев комнату, а я вышла в пустой коридор: ждать главного редактора больше было негде.
Побродив по лабиринтам коридора, я обнаружила дверь с табличкой «Реализация». Оттуда доносилась арабская музыка и цоканье каблучков. Внутри крохотного помещения танцевала женщина. Узнав, в чем дело, она пригласила меня отдохнуть на сваленных в углу коробках, заменяющих стулья. Мы начали шутить о том, как переводятся имена с разных языков мира. Брюнетка сообщила, что ее имя «Мия» с древнегреческого переводится как «Упрямая», а я сказала, что мое прозвище «Фатима» звучит как «Волшебная».
В этот момент к нам забежал заместитель редактора.
– Кирилл, но все называют меня Донжуаном, – представился он.
Он предложил кофе. Гремя чашками, Мия громко поинтересовалась при шефе, как меня лучше называть – Полина или Волшебная ночь?
Я ответила:
– Волшебная ночь, раз вы так любите арабские напевы.
Они оба покраснели.
После этого Кирилл велел брюнетке замолчать и выгнал ее мыть посуду в туалет, а мне сказал:
– Вы ничего не знаете! А я вам расскажу! У нас в редакции черт знает что творится! Мою жену и еще двух сотрудниц выжили самыми изощренными способами. Беременную супругу заперли и ушли! Как раз были выходные. У нее ни телефона, ни ключа. Сидела голодная, пока я искал ее по моргам и больницам. А бывает, портят материал или дерутся. Запомните: кто будет улыбаться, тот подстроит гадость или уже подстроил!
Кирилл не зря об этом сообщил. Через пять минут выяснилось, что два часа назад звонил главный редактор и все сотрудники в курсе, что начальство сегодня не придет и встреча отменяется.
В «Пассаж» я шла довольно грустная и по дороге встретила маму, упорно продолжавшую искать работу на рынке.
– Услышав, что мы из Чечни, сразу отказывают! – пожаловалась она.
Вместе мы вошли в торговый центр, где на первом этаже продавались школьные принадлежности. Я купила две ручки и три тетрадки, разменяв таким образом крупную купюру. Мама начала рассматривать в соседнем отделе женские кожаные сумки. Пока она советовалась с продавщицей, я столкнулась с бабулей интеллигентного вида, в белом шерстяном платке, которая неожиданно оперлась на мое плечо и сказала: