И тут на заседание совета ворвалась Женевьева. Она принялась уговаривать – не бежать и не сдавать город. Говорила, что глас Божий поведал ей, о том, что если жители не бросят город, а решат драться, то он, Господь, отведёт от Лютеции беду.
А если, дескать, горожане голосов Женевьевы не послушают и начнут эвакуацию, то Лютеция то всё равно уцелеет (раз Господь так решил, то это не обсуждается), а вот все бежавшие погибнут по дороге.
Всё это звучало так дико и нелепо, что в обычное время могло бы насмешить, а в той обстановке страшной опасности вызвало гнев.
Женевьеву решили казнить, чтобы от дел не отвлекала. Девушку выволокли во двор, обнажили мечи, но тут в события вмешался священник Седулиус.
Потрясая крестом он кричал, чтобы никто не смел трогать божью избранницу. Смущённые этим зрелищем Отцы города отпустили Женевьеву, но от планов бросить город и бежать куда подальше, не отказались.
А Женевьева не отказалась от своих.
Сев на белого коня девушка стала объезжать городские улочки, будоража население и призывая его к борьбе.
Сразу и горячо откликнулась на её призыв женская часть Лютеции. И все женщины города насели на своих мужей с требованием идти на стены и драться.
Очевидно, это было страшней Атиллы, потому, что мужики дрогнули и предпочли иметь дело с разъярёнными гуннами, чем с разъярёнными бабами.
Вообщем, проклиная всё на свете, мужики изготовился к обороне. Причём им всем было, вполне очевидно, что эта оборона продлится в лучшем случае полчаса и ничем хорошим не завершится.
Атилла подошёл к городу.
Соотношение сил было таким: примерно одна тысяча со стороны обороняющихся и пара сотен тысяч со стороны гуннов.
Положение обороняющихся несколько улучшал тот факт, что весь тогдашний Париж полностью умещался на одном острове. В окружении реки защищаться, конечно, легче. Но даже и при этом, дело явно шло к тому, что сейчас гунны Лютецию попросту затопчут, причём большинство её даже и не заметит.
Чтобы напомнить Богу об его обещании Женевьева начала страстно молиться и призвала к этому делу всех не занятых на стенах жителей города.
Впрочем, и без её призывов молебны шли во всех парижских церквях.
И, вы не поверите, чудо всё-таки свершилось!
Постояв полдня под стенами Лютеции, гунны вдруг снялись и двинулись на юг в обход города.