Кубарем скатываюсь по лестнице, долго жду у закрытой двери, пока пройдут все прохожие, туда-сюда, чесслово, видеть никого не могу, ни знакомых, ни незнакомых…
Никогда не был таким беззащитным.
Просачиваюсь в дверь ближайшего магазина, молюсь, чтобы здесь отказалось то, что надо, чесслово, сил нет что-то искать…
– Что-то подсказать?
Вздрагиваю. Ну, я теперь от всего вздрагиваю. Даже от девушки с лучезарной улыбкой.
– Это… у меня броня… трещину дала.
Сейчас покрутит пальцем у виска, так не бывает.
– Что же… бывает.
Вздрагиваю.
– Хотите сказать… я не один такой?
– Конечно. Броня, она же не вечная…
Чуть не ору – да что ж вы сразу-то не сказали…
– Ну ничего, мы вам сейчас другую подберем…
– Такую же долговечную?
– Ну а как вы хотели, они все такие сейчас…
Продавщица смущенно улыбается. Я тоже смущенно улыбаюсь. Смотрим друг на друга, конечно, через броню, прямого взгляда мы бы не выдержали. Говорят, душа от человеческого взгляда умирает…
Еду в пазике, слушаю новости. Конечно, через броню. Не через броню новости наши слушать невозможно, даром, что передают их тоже через броню. Теракт в Кении. Ураган смел половину Сан-Франциско. В связи с дефицитом бюджета правительство в наступающем году…
Тьфу.
Встречаемся взглядами. С ней. Еще думаю, ба, знакомые все лица. Смотрим, конечно, через броню. За пределами магазина она кажется живее, интереснее…
Она подсаживается ко мне первая. Растягивает губы в улыбке.
– Я к вам… делегатом. От моей души.
– Вот оно как…
– Мне кажется… наши души друг другу нравятся.
Снова улыбаюсь:
– Похоже на то.
Её ладонь ложится мне на руку.
– Может… у тебя попробуем?
– …выбросился из окна. Экспертиза установила, что его душа была защищена примитивной броней класса двадцать один, которая признана неэффективной еще со времен…
Стараюсь не слушать бормотание диктора на экране. Мне в детстве повезло больше, родители как-то сразу подсуетились насчет брони, я вообще не помню, чтобы я что-то чувствовал. О чем только нынешние думают, вообще не знаю…
Лежим в темноте, в тусклом свете экрана. Еще обнимаем друг друга, еще боремся с подступающим сном. Вика – так она себя назвала – сонно жмурится.
– Может… попробуем?
– Давай…
Бережно-бережно открываем броню. Открываем одновременно. Чтобы без обмана.
Чувствую, что не могу посмотреть на свою душу, не могу решиться. За много лет я уже забыл, какая она, а может, никогда и не обращал внимания.