Отойдя от заведения на десяток шагов, профессор передал одну слойку пристроившемуся сбоку к нему долговязому, другую же засунул себе в рот и, удерживая ее там зубами, чтобы освободить руки, снял с головы шляпу и спрятал за подкладку свою крупную купюру. Ту самую, рабочую. Неразменную.
Проделав это, профессор вновь нахлобучил шляпу на голову, и, откусив от слойки с сыром огромный кусок, принялся с наслаждением жевать. Но полакомиться своей честной добычей он все же не успел.
Оставленная, наконец, в покое Наташа, все еще пребывала в прострации. Она машинально открывала и закрывала ящик стола, в котором была спрятана касса, и никак не могла сообразить, что же произошло. Что-то было не так, что-то ее беспокоило. Потому что, сколько она кассу ни открывала, крупной, самой крупной купюры, той самой, с которой она выдала профессору сдачу, она там не находила. Ну, не было ее там, и все дела. И тут Наташа поняла, что ее обманули. Облапошили. Развели, как последнюю дуру.
Вытолкав руками из окошка чью-то потную физиономию, она высунулась по пояс из заведения и чужим, механическим голосом закричала на весь рынок:
– Держи вора!
Рынок враз умолк и замер в нервической настороженности, словно взведенный курок.
Профессор с долговязым от неожиданности присели, будто на их плечи уже легли тяжелые ладони правосудия, при этом долговязый судорожно проглотил недожеванный кусок еды. А вот профессор глотать не стал, не полезло, и нажеванная сырно-тестовая масса вывалилась из его открывшегося рта прямо наружу, испачкав бороду. Коротко переглянувшись, они бросились бежать, со всех ног, в разные стороны.
Бегство подельников послужило тем самым тонким усилием, которое спустило взведенный курок. Рынок всколыхнулся, взорвался выплеснувшейся энергией и устремился в погоню за беглецами.
Ангелы, Рыжий и Белый, с высоты своего положения с восхищением и азартом следили за разворачивающейся под ним драмой, в которой они вроде и не участвовали. Но Рыжий повел рыжей бровью, Белый шевельнул своим белым пальцем, и вот уже беглецы, споткнувшись, покатились под ноги толпе, и их накрыла и поглотила без остатка бушующая стихия.
Конец ознакомительного фрагмента.