Через пару минут я слышу скрип двери, а затем шаги за спиной. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Эти шаги я знаю хорошо. Это именно тот, кого я жду. Он садится на скамью позади меня, старое дерево скрипит под его тяжелым телом. Молчит. Он знает, что я знаю, что это он. И он знает, что я знаю, что он это знает – какой бы тяжелой лингвистической конструкцией это положение не описывалось бы.
Вслушиваюсь в его тяжелое, немного хриплое дыхание. Принюхиваюсь. Что-то необычно. Интересно…
– Надо же, Франк! Нигерийка? – удивленно усмехаюсь, не оборачиваясь. – И что бы сказала об этом фрау Шенкенфельдер? Особенно о столь юном возрасте твоей любовницы?
– Она бы сказала, Пауль, – быстрый смешок, похожий на всхрюкивание, между двумя тяжелыми вдохами, – что мне стоило бы позвать и ее.
Ну, да, он прав. Фрау Шенкенфельдер, супруга почтенного инвестиционного банкира герра Франка Шенкенфельдера, именно такая. Вполне одобряет экзотические развлечения своего мужа и нередко в них участвует. Хотя раньше Пауль об этом так открыто не говорил.
– А ты-то откуда знаешь и про нигерийку, и про возраст? – без особого интереса спрашивает он.
– Работа такая – всё знать.
– Ну да, ну да, конечно.
– За это ты мне и платишь.
– Верно, – я слышу, как он достает бумажный платок из кармана, разворачивает его, вытирает запотевшее лицо. На улице жарко. – Так что давай ближе к делу, Пауль.
– Давай, – соглашаюсь я.
– Что тебе удалось узнать по Рихтер Индастрис?
– У Юргена Рихтера ничего нет. Реальный интерес к его компании только у Иммергрюн Банка. И то они колеблются. Решение еще не принято, и будет ли вообще сделано предложение – пока что пятьдесят на пятьдесят.
– Ты можешь повлиять на решение?
– Могу, конечно, – пожимаю плечами, – но тебе это не нужно.
– Почему?
– Иммергрюн готов дать только четыре миллиона, а Рихтеру нужно, минимум, шесть.
– Он говорит, что меньше, чем за десять долю не отдаст.
– Слушай его больше! Никто ему столько и близко не даст. Состояние Рихтер Индастрис ты не хуже меня знаешь. Дай ему шесть с половиной – и он будет твой и весь счастливый.
– А что Дойче и Райффайзен? – тяжело вздыхает. – Юрген всем рассказывает, что у них дикий интерес к его заводу, и что сделка, вроде как, почти подписана.
– Языком болтать – не мешки таскать, – я снова усмехаюсь. – Ни Дойче, ни Райф и близко к этой сделке не подойдут, слишком рискованно для них. Он с ними говорил, но уже давно. Они попросили бумаги, но давно решили не связываться ни с Юргеном, ни с его компанией.