Среди литературных впечатлений юных лет – краткое знакомство с Тэффи, посещение вечера Северянина и – самое главное – дружба с Сусанной Мар.
«Для меня эта дружба была радостным чудом. Я уже давно засматривалась на Сусанну, на её чеканный римский профиль и золотисто-чёрные глаза. Когда она шла по Садовой в длинной ярко-жёлтой бархатной кофте «под Маяковского», в окружении влюблённых в неё юношей, я благоговейно останавливалась. И вот она стала моей подругой и «покровительницей». Она выводила меня в «свет», брала с собой на спектакли Театральной мастерской, где актёрствовал её муж Марк Эго. Мы гуляли с нею по аллеям городского сада и даже посещали кафе-молочную Трапезонцева».
В 1918 Ростов находится в зоне действия Добровольческой армии. Брат с отцом уезжают в Тифлис. В марте 1919 туда же отправляются и Нина с матерью. Как и брат, Нина участвовала в деятельности тифлисского «Цеха поэтов», была одним из авторов альманаха этой группы «АКМЭ». В это время берёт себе псевдоним «Грацианская». Поэт Николай Семейко написал по этому поводу:
И вот весны венецианской
Нарядный одевая мех,
Прелестной Ниной Грацианской
Украсился нежданно цех».
Альманах вышел в Тифлисе уже после отъезда семьи Гербтсман в Ростов-на-Дону (октябрь 1919). В сентябре 1920 года в Ростов приехала группа поэтов «Кузницы» – В. Санников, С. Обрадович, В. Казин. «Встреча с Казиным не прошла бесследно для меня», – замечает Грацианская. «Беседуя с ним после его выступления на эстраде Союза поэтов, я спросила: «Как вам нравится Ростов?» – «Постольку, поскольку вы в нем», – ответил поэт». Эти отношения продлились достаточно долго – именно Казину посвящена вторая книга ее стихов (1925), первая же – Цезарю Борджиа.
К концу 1920 года литературная жизнь Ростова постепенно замирает. Закрыто «Кафе поэтов», самая активная фракция – «ничевоки» – уехала в Москву. Нина осталась в Ростове.
В 1922 года выходит её первая книга стихов – «Сейф сердец. Собственность Нины Грацианской» – причём почему-то с пометой «Москва». Книга с жесткой имажинистской дикцией; программные эпиграфы и посвящения Мариенгофу, Сусанне Мар и Шершеневичу точно определяют поэтику сборника.
Людвигу II Баварскому
Больным дыханьем белладонны
Отравлен бред твоих чудес,
Король, чей предок пал плененный
Атласной туфелькой Монтес.