Игумен и отцы монастыря полюбили его и уговаривали навсегда остаться с ними, но о. Василий, надеясь найти духовных наставников в Константинополе, поблагодарил всех и уехал.
В Константинополе
По дороге в Константинополь он ненадолго заехал на родину, повидаться с родными. Отец Василий надеялся, что недруги позабыли о нем. Но, видно, их ненависть была дьявольской, поскольку вместо того, чтобы со временем успокоится, они еще более озлобились и опять начали угрожать ему. Кроткий и миролюбивый отец Василий не захотел остаться в родных местах, хотя многие и упрашивали его.
Он любил тишину и покой и, как сам говорил, не хотел ссор. Приняв решение, он со слезами попрощался со всеми знакомыми, поклонился в последний раз церквям святых бессребреников и святого Григория Богослова и уехал.
Заехав в Нигдею, он попрощался с митрополитом Прокопием, который любил его, как родной отец, и поддерживал во всех испытаниях. Митрополит утешил, наставил его и дал ему рекомендательное письмо к патриарху.
В Константинополе отец Василий первым делом навестил патриарха Иоакима III и передал ему письмо митрополита, а затем посетил святыни: Святую Софию, Влахерны, мощи святой Евфимии, монастыри Хора, Студита.
Прославляя Бога и радуясь душой, он думал, что здесь, в этом святом месте, где столько церквей, столько иерархов, должна быть и высокая духовная жизнь. Если на его родине, где люди не образованны, не знают хорошо греческого языка и не имеют святоотеческих книг, жили такие подвижники, как Мисаил и о. Иоанн, то здесь о. Василий хотел найти святых духовников, от которых надеялся многому научиться. Он расспрашивал всех, и, услышав, что где-то есть хороший духовник, спешил к нему. Вскоре он разочаровался. «Куда бы я ни пошел, такого человека, как Мисаил, я не мог найти», – говорил он нам. Многие, услышав, что он спрашивает об «умиленной» сердечной молитве, начинали даже смотреть на него с подозрением, как на прельщенного.
Отец Василий, не найдя опытных духовных наставников, сильно опечалился. И свою боль он решил исповедовать Мисаилу. Он написал ему обо всем, что увидел в столице, и описал ее духовную нищету. «Куда бы я ни пошел, но такого человека, как ты, я не нашел, чтобы он меня духовно наставил», – писал он.
Но недостаток общения с духовниками Константинополя восполнило строгое письмо Мисаила. Хотя тот и начал письмо теплыми и вежливыми словами, чтобы утешить его скорбь, но закончил так: «Ты, чадо мое, попытался низвергнуть меня на дно адово. Если ты и опять напишешь мне, что не нашел человека подобного мне, то я тебе больше и писать не стану, и молиться о тебе не буду, и память о тебе изглажу из ума и сердца… Но я, представив себе все мои согрешения, не прельстился».