Как тень легко и проворно я скользнул
в галерею, где меня должна была ожидать моя любимая.
– Тианта, Тианта – с беспокойством
прошептал я.
Не получая ответа, я сел на пьедестал
колонны и прислонился головой к холодному мрамору.
– Боги бессмертные! Где же она? – Мое
возбуждение и отчаяние достигло апогея.
Вдруг снаружи раздались шум и крики.
Кричала служанка Тианты. Я бросился к ней и остановился в ужасе. Испуганная
девушка сообщила мне , что Тианта была ужалена змеей, притаившейся в корзине с
цветами. Мое сердце чуть не разорвалось,
пока я добежал до дома моего друга и брата Тианты Ахома. В глубокой скорби по дому метались
перепуганные слуги, и озабоченно шептались между собой. Увидев меня, они
бросились ко мне и повели мня в верхние комнаты. Там лежала больная, и тень
смерти уже лежала на ее прекрасном лице. Ее брат Ахом стоял на коленях возле
нее, держа ее за руки. Приближенные служанки Тианты горько рыдали,
старуха-кормилица обливалась слезами. Шатаясь я подошел ближе, и не в силах
сказать что-то, только шептал: – Кто? Кто?
Мне
рассказали, что неизвестный человек, закутаный в плащ принес в подарок ко дню
бракосочетания роскошную корзину дорогих лилий, в которой притаилась змея,
укушение которой было смертельно. Я с ненавистью смотрел на этот смертоносный
букет лилий, и запах, что они источали, показался мне знакомым. На мгновение
чем-то этот запах мне напомнил
сегоднящнюю ночь, проведенную с Тиантой.
Моя Тианта лежала на ложе. Она была
еще жива, и ее мраморная грудь была обезображена багровой раной с почерневшими
краями. Я остановился, упав на колени рядом с Ахомом. Она подняла на меня
глаза. В ее взгляде я увидел не боль, а всего лишь грусть и слезы. Она
протянула мне руку. Мне перехватило дыхание.
– Кто!? – шептал я, – кто!?
– Какая-то тень, человек, закутанный в
плащ с головы до ног – прошептала девушка.
Чудные черты лица ее сияли красотой, но румянец уже медленно сходил со
щек, обнаженные руки вытянулись вдоль тела, а головка грациозно склонилась на
плечо. Ее глаза были опущены, и только длинные ресницы еще вздрагивали.
О! Как хотел я, чтобы глаза ее
раскрылись, и взор ее встретился с моим!
Но ее веки по-прежнему были опущены, и
ни одна черта ее лица уже не дрогнула, хотя я взывал к ней всей силой. Я рычал как раненый зверь! Я
взывал к небесам, к нашим бессмертным богам, но в ответ мне была незримая
бесконечность, и вечная холодная ночь.