Тишь поднялась сладко потягиваясь, прошла к нему и обняла со
спины, уткнулась личиком меж лопаток. Роан почти застонал от
отвращения к себе. Как ей не противно? Провёл ладонью по лицу,
возвращая обыденное выражение полного безразличия.
— Как думаешь, я смогу?
Тишь потёрлась носом меж лопаток. Есть в этом движении нечто
тёплое и ободряющее, ценнее любых слов. Парень вздохнул, вернул меч
в ножны и повязал на поясе. Накинул поверх рубахи свитер грубой
вязки и плащ. Шагнул к выходу. Девушка последовала, набросив на
себя плащ, даже не удосужившись обуться. Будто её вовсе не пугает
утренний холод и беднеющее осеннее солнце.
Во дворе храма-крепости копится народ, под лучами восходящего
солнца над головами поднимаются облачка пара. Часть народа, не
дожидаясь открытия донжона, отошла к стойкам с ритуальным оружием.
Роан последовал их примеру. На грубо сколоченных стойках покоятся
длинные мечи из бронзы, не заточенные и с затупленными остриями.
Убить таким можно, но придётся постараться, а вот покалечить...
Парень покосился на хромающего в стороне монаха.
Интересно, сколько из служителей Мардока стали калеками в ходе
фестиваля?
Бронзовый меч слегка тяжелее стального, и в этой тяжести сквозит
мрачная агрессия. Роан едва сдержал желание крутануть кистью,
взвесил в руке и подцепил на пояс кольцо. В которое просунул
меч.
Двери донжона распахнулись, и поток паломников хлынул внутрь,
ведомый запахами каши. Среди потока мелькнуло знакомое лицо
наймита, но тут же затерялось. Роан медленно пошёл туда, оглянулся
на Тишь. Девочка покачала головой и указала на подвывающего её
монаха-здоровяка. В одной руке гигант держит деревянную миску.
Заметив замешательство во взгляде парня, подошёл ближе и сказал,
широко улыбаясь.
— Трапезная в донжоне только для участников фестиваля. Но не
бойся, я принёс еду для твоей спутницы.
Монах показал содержимое, и у Роана звучно квакнул желудок. В
миске исходит паром томлёное рагу с кусочками мяса, а прижато оно
ломтём свежего хлеба.
— А можно меня также покормят?
— Нет-нет, правила священны. На первых этапах паломники
причащаются кашей.
— Да... но...
— Едва ВОИНОВ! Благословлённая Мардоком!
Роан вздохнул и, прежде чем скрыться в толпе, неуверенными
жестами пожелал Тишь приятного аппетита. День обещает быть весёлым,
особенно если его стошнит от такой безвкусной каши.