Ринзара опустила голову. Больше нет сил спорить, нет сил
говорить. Голова раскалывается, и боль проникает в хребет, желудок
поднимается к горлу.
— Тебе вернут яды, и ты отправишься за ним, закончить начатое и
в этот раз убей мгновенно.
Роан проснулся среди ночи от неясного чувства опасности. Взялся
за меч и огляделся, двигая только глазами. В шатре темно и тепло, в
центре в огромной бронзовой чаше тлеют рубиновые угли. Среди башен
порывисто завывает ветер, давит на тканевые стены,
продавливает.
Тишь жмётся к груди, тихо посапывает и сучит ногами, как
котёнок. Роан осторожно поднялся на колено, покрепче сжал меч и
обратился в слух. Шум ветра, треск рассыпающихся углей, шелест
ткани. Парень прокрался к выходу, поудобней перехватил меч.
Направил на полог, готовый воткнуть в любого, кто попробует
зайти.
Чувство опасности бьёт в разум как штормовые волны. То
возрастая, то спадая. Роан прикусил губу и проверил завязки полога.
Прошёлся вдоль стенок, проверяя, не стоит ли кто, готовый разрезать
ткань и ворваться внутрь. Никого и ничего.
Ветер принёс эхо вскрика, Роан напрягся, вслушиваясь до рези в
ушах. Медленно выдохнул, почудилось. Тихо вернулся в постель, обнял
Тишь. Это всё нервы, первое испытание пройдено, но впереди другие,
куда сложнее. А если пройдёт и их... дальше война. Что он вообще
знает о войне?
Кроме баек отца, дядь и песен менестрелей? Ничего.
Тишь пискнула, стиснутая в объятьях, забрыкалась сквозь сон.
Роан торопливо ослабил хватку, уткнулся носом в затылок. Запах кожи
и волос успокоил, расслабил мышцы. Постепенно сон вернулся, но
зыбкий и готовый оборваться от любого шороха.
***
Проснулся разбитым, в липком поту, от мелодичного мычания Тишь.
Девушка сидит на табурете перед тумбой и расчёсывается, глядя в
маленькое зеркало. Странно, как он не замечал, что волосы успели
отрасти?
В дальнем углу шатра стоит бочка с водой для умывания. Роан
стянул ночную рубаху, бросил на пол и старательно обтёрся холодной
водой. Фыркая, вытерся жёстким полотенцем и оделся в шерстяную
рубаху и куртку.
Снаружи пасмурно, по двору ходят монахи, двое рабочих катят
толстую бочку. Возле казарм толпятся паломники, собираются в
очередь к умывальнику и туалету. На шатры поглядывают с завистью и
раздражением. Многие уже при нормальном оружии.
У соседнего шатра стайка слуг помогает молодому господину
облачиться в кольчугу тонкой работы. Затягивают ремешки на спине и
ногах. Поправляют волосы. Дворянин выглядит моложе Роана,
светловолосый, с лёгкой рыжиной и бледный, как снег. Стоит,
раскинув руки, и смотрит на остальных, включая Роана, столь
надменно, будто сам император.