– Меня
зовут Райн, – приблизившись, ответил гонец. – Отца звали Харди. Лер
Харди… Он умер два оборота назад, и барон Ранты взял меня к себе в
услужение.
– Спасибо
тебе, Райн, – кивнул я, затем снял с пояса кинжал и вместе с
ножнами протянул его пареньку. – Вот возьми... Отец тобой бы
гордился.
Просидеть
десять дней в поселке, наблюдая за местом смерти синьора, для
мальчишки такого возраста – иначе как подвигом не назвать. На коне
он скакал как взрослый и цвета не сменил, прекрасно понимая, что
это может не понравиться людям ландкомтура Рэма. Настоящий рыцарь
растет…
При виде
кинжала глаза у мальчишки расширились. Он бережно, как котенка,
принял оружие из моих рук, затем рухнул на колено и, обнажив
клинок, поднес его к своим губам.
–
Господин! – севшим от волнения голосом произнес он. – Я клянусь,
что это оружие никогда не посрамит вручившего.
– Езжай в
Ранту и там дожидайся барона! – приказал я и, обернувшись,
направился к лошади.
–
Господин! А если меня спросят...
– Скажи
как есть, – не оборачиваясь, ответил я и, запрыгнув на лошадь,
направил ее в сторону города.
Наверное,
это глупо... Куда как проще доехать до Ранты, дождаться
подкреплений с севера и выбить всю эту светлую мерзость из моего
города. Впрочем, ненависть – не самый лучший советчик, а я пока не
знаю, что тут случилось во время моего обучения в Варате. Отец
дураком не был, и для того, что произошло, обязательно есть
причины. Так что в Ранту ехать пока не стоит. Сначала поговорю с
Ореком и только потом буду что-то решать.
Агир
изменился. Куда-то пропали все уличные торговцы, нигде не было
видно праздно шатающихся людей, на ратуше герб с изображением волка
прикрыли куском грязной материи.
Впрочем,
жизнь, несмотря ни на что, продолжалась. У портового рынка в
очереди стояло с полсотни телег, густо дымили кузнечные мастерские,
спешили по своим делам горожане. Людям по большей части все равно,
чей штандарт развевается над цитаделью. Если захватчики не творят
бесчинств, то нет повода возмущаться.
В город я
прошёл без каких-либо проблем. Лошадь оставил в порту на постоялом
дворе, цвет глаз изменил на зеленый. На рынке купил лоранский
вышитый плащ, треугольную шляпу и верастийский серый костюм. В
таком виде, с усами и бородой, меня и отец бы, наверное, не сразу
узнал, а уж эти-то на воротах – тем более.