– Да, Полувий, это не самое лучшее твое действо! Ты – доверенное лицо хозяина, я – тоже. Тебе поручили свое дело, вот его и делай. А у меня с Нежданом другое. И иной раз не только с Разбойным связываться приходится.
– Так ведь я думал, как лучше. Вдруг этот человек из Разбойного! А мы все около плахи ходим…
– Да, кроме всего прочего, ты и трус никак?
– Не обижай, воевода…
– Ладно… Будут сомнения, приходи запросто. А Неждану я доверяю, как себе. Ежели еще чего нет, можешь идти.
– Есть, Клим Акимыч. Доглядчик из Новгорода прибегал…
– Зови сюда.
– Кроме меня, он никого знать не должен. Да и ушел уже. А мне грамоту оставил. Хозяин приказывал все показывать тебе. Вот она. – Это был довольно большой пергамент, с двух сторон исписанный мелкой скорописью.
Клим принялся читать, а Кролик ушел, пообещав вернуться перед обедом. Это был страшный документ о величайшем злодеянии государя и его опричного войска, совершенном на Новгородской земле. Чувствовалось, что пергамент писал священнослужитель, он особенно подробно останавливался на издевательствах над монахами и священниками. Читать было страшно, хотя Клим уже обо всем этом слышал. Пожалуй, новым было описание надругательств над женками и монашками[1]…
Вернувшегося Полувия Клим спросил, верит ли он во все написанное. Кролик развел руками:
– Там же и в начале и в конце клятвенно написано, что все сказанное было на его глазах, и Господь спас его от смерти только для исповеди на бумаге. Нельзя не верить!
– Тогда плохо наше дело, брат Полувий. Не ровен час, пожалует сюда государь и придется нам помогать опричникам.
– Упаси Господи! Мы ж крещеные!
– Там у государя некрещеных нет!.. Ты вот что скажи: твои доглядчики говорили что про Изверга?
Кролик наклонил голову и хмуро произнес:
– За такие разговоры язык режут и разогретый свинец в ухо льют.
– За твою грамоту Новгородскую голова тоже не удержится на вые, и наша большая забота – плаху подальше обойти. Так был разговор? Поймали, ловят, куда ушел? Запомни: я должен такое знать, таково распоряжение хозяина.
– Знаю. Но мне приказано слушать доглядчиков, а вопросы не задавать… Об нем доглядчики неохотно говорят. Смущает он народ, из-за него идут на гибель, а сам хитер – от всякой погони уходит. Уж ловят его, стараются. Государь за поимку серебро обещал!.. Ушел он будто бы на Псковщину, там в пещерах прячется.