– Обнаженным останется только маленький кусочек, – показывает место. – Вот здесь.
Клара кивает и жмурится. Ей страшно.
В воздухе появляется особый запах: вторая сестра распечатала комплект стерильных инструментов, плюс запах анестезии, плюс что-то ещё… вместе это составляет запах операционной.
– Делаю разрез, – говорит Батюшков и ведёт скальпелем. В запахи вливается неприятная нотка – лазер прижигает сосуды, моментально их коагулируя. Крючки раздвигают мышцы, обнажается грудина, рёбра.
– Пила!
Сдобно жужжит пила, сестра моментально убирает осколки, анестезиолог говорит, что сегодня опять были проблемы с расписанием: "Второй раз за неделю опоздал экспресс". Жасмин отвечает, что с экспрессом всегда так. Лучше ехать с грузовым лифтом: медленно, но верно – она говорит, красиво растягивая букву "е", словно поёт. Батюшков спрашивает, сколько же это занимает времени, поездка на грузовом?
– Шесть часов, – отвечает Жасмин. Над стерильной маской остались только глаза; девушка стоит вполоборота, видно левое маленькое ухо и глаза. Сильный свет освещает её лицо, Батюшков видит, что у Жасмин зелёная радужка, удивляется, что не замечал этого раньше. "Редко оперирую с этой бригадой… жаль, толковые ребята".
В рану вставляют два расширителя, ассистент крутит ручку, в грудине разверзается провал. Похоже на картину Гойи: люди без лиц, экзекуция, жертва, шестерёнчатые рейки ранорасширителя, окровавленный тампон, кусочек напуганной трепещущей плоти.
– Входим в кровообращение, – голос Батюшкова делается строгим. – Охлаждение. Отсос.
Ассистирующий хирург говорит, что температура стабилизирована, сердце остановлено. Можно резать.
– Вскрываем сердце.
Сестра подаёт скальпель, держит в руках ретрактор – он понадобится следующим.
Скальпель делает разрез. Батюшков замирает, кажется, он растерян, наклоняется ниже к самой ране. Резко распрямляется, тянет вниз светильник – ассистент едва успевает отпрянуть от промелькнувшего стального диска.
– Что случилось, Родион Олегович?
Батюшков запускает руку в полость, ощупывает сердце, пытается определить патологию. Через минуту говорит, что дело дрянь: кроме проблемы с клапаном у пациентки гипертрофия желудочка. Приобретённая атрезия.
Несколько долгих мгновений ассистент смотрит на Батюшкова, мыслей во взгляде не больше чем у табуретки. Наконец он произносит: