– Какого… – начал Саня, но Волкогонов не стал его слушать и рванул через класс.
Первым делом он проверил у Жука пульс (нащупать его оказалось не так просто, как показывали в кино) и облегченно вздохнул. Парнишка был без сознания, но жив.
– Медпункт работает, не в курсе?
Долгов пожал плечами, а на его лице застыло озадаченное выражение.
– Краской надышался? – кивнул он на Колю.
– Наверное… Я схожу позову кого-нибудь.
– Не… надо. – Жучков открыл глаза и посмотрел на Романа умоляющим взглядом. – Я в порядке.
Было в его выражении лица что-то такое, от чего Волкогонов окончательно уверился, что к обмороку краска не имеет никакого отношения. С Жуком было что-то не то. Гнетущая аура, нависшая над парнишкой, была такой плотной, что ее можно было потрогать. Но расспрашивать его, похоже, смысла не имело. Коля бегал глазами и постоянно щупал карман с телефоном.
– Чувак, ты нас напугал, – недовольно прогудел Долгов. – Респиратор надевай, если на тебя так запах краски действует. Воды пойди попей.
Коля снова вздрогнул и выдавил:
– Не надо воды, я нормально. Все в порядке. Спасибо.
Роман попытался поймать взгляд Жука, но тщетно.
– Помощь нужна? Может, к медсестре сходишь?
– Нет. Нет, спасибо. Я просто домой пойду. Проветрюсь, и все будет в порядке.
– Ладно.
Когда Коля ушел, Долгов снова начал без умолку нести всякую ерунду – правда, теперь уже хоть не про «Леви, Леви». Но Волкогонов его не слушал. У Жука была какая-то тайна. И тайна стопудово не из приятных.
За отработку в школе отвечала историчка Татьяна Николаевна. К Волкогонову она относилась благосклонно, а потому договориться с ней, чтобы ему отработку снова поставили вместе с Жучковым, но уже без Долгова, не было проблемой.
Эту ночь Роман спал плохо: в голове все время роились мысли о загадочных вопросах, помешательстве, странных пабликах и всем таком. Перед сном он начитался статей в Интернете на эту тему и теперь чувствовал еще большую уверенность, что оставлять историю Коли Жучкова просто так нельзя.
За окном была полная луна и туман после дождя. Казалось, что белый туман растекается по комнате, протягивает рыхлые щупальца, обвивает ими руки, ноги, тело. И ты ничего не можешь сделать, не можешь сопротивляться или убежать. Не можешь даже крикнуть – с такой силой тебя сдавливают эти конечности. Ужасное бессилие хочет вырваться из горла хотя бы булькающим хрипом, но щупальца зажимают рот, нос, перекрывают приток воздуха. Ты задыхаешься, бьешься в конвульсиях, чувствуя, как по коже расползаются сырые белые черви, как они растут, наливаются силой и обвивают, сдавливают тебя. Плечи прижимает к кровати страшной тяжестью, и жизнь медленно уходит, а бесформенное белесое чудовище издевательски булькает твоему слабеющему сознанию: