Песню Левин помнил, наверное, и сам
бы смог спеть. Очень её внучка любила исполнять, кривляясь с
микрофоном перед телевизором.
Дверь в клуб опять открылась, и в
тесный предбанник попыталась ещё толпа молодёжи протиснуться.
Владимира Ильича, точнее, своего тренера Костика Квасина пацаны
узнали и стали наперебой здороваться и спрашивать про успехи. На
них зашипели соседи и Левин решил ретироваться. Устал за день
страшно, хотелось принять душ и вытянуться на кровати.
Первая половина плана удалась. В душе
на первом этаже гостиницы никого не было. Да, во всей гостинице
никого кроме вечной Дуси. Не сезон – всякие доктора и профессора
прибудут через месяц, будут в теплицах налаживать капельный полив и
выводить новые сорта овощей. Владимир Ильич с удовольствие простоял
минут десять под горячими струями воды, согреваясь. Внутри здания
автовокзала было тесно и душно, и Костик три часа, что ожидать
пришлось автобуса, провёл на улице, там посидеть на лавочке и то не
удалось, вечно подходили мужики и чиркая спичками зажигали
сигареты, окутывая пространство вокруг себя вонючим дымом. Левин в
очередной раз проклял Петра первого, и чуть на автомате не сказал:
«Крекс, фекс, пекс». А вот интересно работает его проклятье через
три сотни лет? Проверять не хотелось.
Пришлось три часа в основном ходить
вокруг автовокзала.
Постояв под горячим душем, Левин
вернулся в номер и только вытянулся на кровати, как цветным вихрем
ворвалась Марьяна.
- Володя, тут такое я опять
натворила! – И бросилась ему на грудь.
Событие тридцать
седьмое
Если... наказывать ребенка за
дурное и награждать за доброе, то он будет делать добро ради
выгоды.
Иммануил
Кант
24 февраля, на следующий день,
Марьяна утром убежала на работу, а Левин сидел в номере и из
заметок, что ему передал Евгений Мартынов о своих пребываниях в
разных городах и разных гостиницах пытался, составить весёлый
рассказ. Выходила жалоба, а не рассказ… пока он не вспомнил рассказ
или, точнее, миниатюру Задорнова, про то, как на западе спят в
гостиницах под одеялом, которое заправлено с обеих сторон между
матрасом и коробом кровати. Таких кроватей ещё в стране нет. Не
додумались до такой простой вещи. Но Костик Квасин ведь был и
Боливии и на Кубе. Нет. Куба – это святое. Там друзья, а вот
посмеяться над боливийцами проклятыми – почему нет. Там Че Гевару
предали. Пришлось, правда, в начале рассказа описывать, как эти
кровати в виде короба устроены. Даже мысля мелькнула, предложить
Николаю Петровичу – директора колхоза «Завет Ильича», выйти на
какую-нибудь мебельную фабрику и организовать совместный выпуск
таких кроватей. Почему нет. Они нам мебельные щиты и фурнитуру, а
мы им сумки и колбасу. А потом через их магазины продавать… Или как
сейчас устроена торговля мебелью? Вопрос.