(«Оценочные показатели в механизме хозяйственного расчёта
производственных объединений (предприятий)»).
- Так быстро?!
- Что? Чего говоришь? – повернулся к
Костику Седых.
Тот и не заметил, как вслух это
произнёс. Не привык людей убивать. Не совсем вслух, шёпотом.
- Говорю, быстро ехал? Я же знаю его,
и недели не прошло, как мы с Дементьевым к ним на дачу ездили. Я с
Егором там и познакомился.
- Вот как? Собирайся тогда, со мной
поедешь. В машине и поговорим. Опаздываем уже. Прощание на три часа
назначено во Всесоюзный НИИ системных исследований (ВНИИСИ).
Опаздывать некрасиво.
Владимир Ильич критически себя
осмотрел. Мысленно. Наверное, не так страшно. Он был в джинсах,
конечно. Но ботинки были чёрные, а под курткой вполне себе чёрный
пиджак, и он надет на чёрную водолазку. Не совсем может подходящая
одежда для похорон, но и не фривольная рубаха с пальмами. Джинсы
сейчас – показатель статусности. Многие будут в них. Где ещё
пофорсить, как не на похоронах, там куча золотой молодёжи
будет?
- Портфель у вас оставлю, Волеслав
Николаевич?
- Оставь. Пошли быстрее.
Они почти бегом спустились на первый
этаж и нырнули с разбега в редакционную черную Волгу. Ехать
пришлось довольно долго, чуть не на другой конец Москвы и
поговорить успели.
- Разбился на машине, говорят, что-то
с тормозами. На Кольцевой въехал под Камаз. Двое погибли, те что на
переднем сиденье были. Сам Егор и друг его из Ленинграда, фамилию
не запомнил, польская какая-то…
- Чубайс? – Именно этих двоих Левин и
проклял на приеме по случаю присвоения Тимуру Аркадьевичу Гайдару
адмиральского звания.
- Ты и его знаешь? – повернулся к
сидящему позади водителя Костику Седых.
- Там у Гайдаров на даче и
познакомились.
- С дачи и ехали на следующий день.
Хорошо, что жена Егора и двое детей были на заднем сидении.
Отделались ушибами.
Нда. Про жену и детей, проклиная
Егора Гайдара и желая ему смерти в автокатастрофе, Левин не думал.
Хотя сработало проклятие правильно. Два человека – толкнувшие
страну в экономическую пропасть, мертвы. Возможно, без них реформы,
если они начнутся, то закончатся по-другому. Без всех катаклизмов
девяностых.
- Сын остался пяти лет и дочь двух, а
да ты же знаком, знаешь должно быть? – снова крутанулся к нему дядя
Волеслав.
- Нет. Детей на даче не видел.
Возможно спали. Мы уже по темноте приехали. Хотя музыка бухала.
Даже соседи жаловаться приходили. Потом, правда, присоединились к
нам.